Впрочем, Тумарин — тоже.
— Нужно направить освободившиеся силы на новую важную цель, — предложил он. — Чтобы все опять оказались заняты. Затеять всеобщую замену крыш с деревянных на шиферные!
— Это ты, полагаю, опять на свои венерианские дирижопли намекаешь? — откинулся на спинку кожаного дивана олигарх. — Увы, мой юный друг, эпоха рабов, фараонов и пирамид прошла. Кнутом и палкой на работу ныне никого не гоняют. А вкалывать добровольно за чечевичную похлебку только ради того, чтобы кто-то где-то как-то смог порхать над облаками Венеры, в нашем мире никто не станет. Не те нынче людишки пошли, Денис. ДнепроГЭСа с ними не построишь. Давай лучше выпьем. За тех, кто ушел…
— Вы же сами говорите, Семен Александрович, что экономика в тупике, — все же сделал еще попытку Денис. — Разве освоение новой планеты — это не новый рынок? И на нем, кстати, у вас уже есть преимущество!
— Рынок — это место, где есть покупатели, — опять рассмеялся миллионер и хлопнул его по плечу. — А у тебя на Венере даже микробов наверняка еще не завелось! Эх, случись это лет семьдесят назад… Дед вспоминал, тогда, после победы над Гитлером, все так в себе уверены были, что горы рвались сворачивать, города строить, новые земли открывать. Только разреши! Вот тогда бы точно острова над Венерой уже плавали. Но тридцать лет спустя, увы, деду уже не о том приходилось думать, что осваивать, — а кем уже освоенное заселить. Рождаемость упала, народ обленился. А ныне, когда уже третье поколение в среднем с одним ребенком на семью живет, новые земли больше никому и нафиг не нужны! Со старыми никак не управиться. Целые города пустеют, деревни бурьяном зарастают, области безлюдеют. Куда уж тут теперь в космос рваться? Зачем? Лет через сто и на Земле-то жить будет некому. Вот уж когда цены упадут так упадут! Все, что угодно — и совершенно даром. Чистый и незамутненный коммунизм! И только дух божий будет носиться над долами.
Семен Александрович, похоже, уже окончательно утратил связь мыслей и убеждений, смешав воедино Библию с коммунизмом, а вымирание — с деревнями. Что, впрочем, не помешало ему наполнить рюмки еще раз.
От дальнейшего спаивания пополам с философией и восхвалением СССР Тумарина спасло метро. Отделенный стеклом водитель, исполняя полученный сорок пять километров назад приказ, затормозил у автобусной остановки перед метро «Улица Академика Янгеля». Пассажиры этого не заметили, но тут открылась правая дверь, и внутрь заглянул лысый плечистый паренек из охраны Топоркова, привычно сунув руку под борт излишне свободного пиджака.
— Вы просили остановить у метро, Семен Александрович, — напомнил он.
— О, прошу прощения, это меня! — Денис быстренько выбрался наружу, забыв попрощаться с клиентом. Вместо него пожал руку охраннику: — Спасибо, брат! Извини, но мне пора.
— К закрытию не опоздайте, — посоветовал ему охранник и захлопнул дверцу «Понтиака».
Совет оказался весьма кстати — к Москве, давно забывшей в свете ярких уличных магистралей о существовании темноты, подкрадывалась полночь. Денис пробежался до входа, наскреб по карманам мелочь, купил жетон, кинул в прорезь турникета, встал на эскалатор, с трудом пытаясь понять, как по паутине подземных магистралей добраться поближе к своему дому.
Последние пять лет оказались для него удачными. Удачными настолько, что он позволил себе не только новый «Уаз-Патриот» для поездок в дождливую погоду и зимний сезон, но и мечту любого нормального мальчишки — «Хонду Блэкберд» [1] с ее практически неограниченной мощью, скоростью и красотой. Веселая шутка — регистрация в налоговой инспекции «Агентства межпланетных перелетов» как наименования своего ИЧП, — дала совершенно неожиданный результат, когда в две тысячи десятом году ему позвонила секретарша Семена Топоркова, обнаружив его контору самым банальным образом: через интернет. Олигарху захотелось отправить прах отца на Венеру — и поисковик тут же выдал организацию нужного профиля.
Все остальное везением уже не было. И то, что Денис три года занимался программированием, хватаясь за любые заказы, от установки серверного «Пингвина» до раскрутки сайтов, и то, что он закончил «Политех» по специализации ионизированных газовых потоков, и то, что не потерял связь с друзьями, каковых судьба и распределение раскидали по самым разным конторам, четверть которых так или иначе оказалась завязана на космос. Возможно, лично он венерианский зонд не проектировал и не строил — но именно он смог понять, что конкретно понадобится сделать для воплощения заказа в жизнь, сформулировал техническое задание, сумел найти нужные лаборатории и толковых, увлеченных специалистов, смог согласовать технологии, сроки, проекты и работы так, чтобы шальная идея мультимиллионера в конце концов претворилась в жизнь. И было это совсем не просто: сначала убедить Топоркова в том, что его каприз реализуем и что есть смысл выделить на это деньги, потом уговорить вчерашних студентов под халявное пиво сверхурочно корпеть над схемами, потом носиться с чертежами, один за другим воплощая их в карбон, металл и графен…
Ему начали верить только на третий год, когда зонд нежданно для всех стал-таки обретать реальные очертания. После этого дело пошло легче. Бывшие однокурсники и члены студенческого пивного клуба «Освоение Солнечной системы» подписали договора и стали работать всерьез — из-за чего зонд в итоге пришлось перекроить почти полностью; Топорков резко увеличил инвестиции, ухитрившись добавить в них три государственных гранта, а Тумарин смог-таки купить себе вместо развалившейся «десятки» нормальный мотоцикл, без которого пробиться сквозь столичные пробки совершенно не реально. А потом и новую машину.
Сегодня Денис пожинал первые плоды своего успешного труда: он начисто забыл, как пользоваться метрополитеном.
Пройдя по почти пустой платформе, он остановился возле впечатанной в стену схемы, пытаясь разобраться, на какой ветке находится, какая нужна и как перебраться с одной на другую. Однако даже после полулитра коньяка вникнуть в сокровенный смысл развешанных вдоль длинной стрелы табличек и списков у Тумарина не получилось.
— Космическая навигация и то проще, — зевнув, понял он. — Там хоть какие-то ориентиры обозначаются. Ладно, двинем в ту сторону, которая длиннее. Вроде, в вагонах более подробные схемы висеть должны.
В подкрепление своего решения он не спеша направился к началу платформы, постоял у зеркала под электронными часами и от нечего делать двинулся в обратную сторону. Наконец из черного зева тоннеля выскочил длинный грохочущий червяк, затормозил, с пшиканьем открыл двери. Денис шагнул в вагон, нашел глазами под стеклом коричневого паука с отметками станций и повернул к нему.
Как раз под самой схемой играла с телефоном девушка лет двадцати с длинными гладкими волосами невероятного черного цвета. Не бархатного космического ничего, пустоты, бесконечности — а глянцевого черного цвета загустевшей битумной смолы, цвета тщательно отполированного катафалка, цвета вороньего зрачка, цвета ограненного для музейной витрины антрацита, цвета насаженного на макушку копья остро отточенного обсидиана. Денис даже не подозревал, что в природе может существовать такой цвет: по всем законам физики обязанный впитывать, поглощать, убивать любой свет — но почему-то его отражающий.