— И не раз. Только у Федотова нет сына. Всю жизнь бобылем живет. Ходили слухи, будто он «голубой», молоденькими мальчиками интересуется, но кому до этого дело. У него лохматая лапа в Москве.
Лейтенант похлопал шофера по спине.
— Давай-ка, Коля, разворачивай тачку. Едем в поселок, и прибавь-ка газу. Уйдет, сволочь!
Машины выехали на поле, откуда уже был виден поселок, в то время, когда старик переводил лошадь через брод. Вместо седла, которого у Савельича не было, старик постелил коврик. Катя сидела у самого загривка, а Денис на крупе, поддерживая руками ослабевшую женщину. Он поражался ее силе воли. Иной мужик уж давно бы сломался, а слабая дамочка держит хвост трубой да еще другим поможет, если надо будет.
У опушки старик с ними простился.
Пожимая сторожу руку, Денис вдруг спросил:
— А что, Савельич, ты же хозяин в поселке. Поди, и телефоны всех обитателей знаешь? А?
Старик молча достал из кармана галифе, подаренных одним из собственников дворцов, свернутый вдвое листок и протянул парню. Тот пробежал взглядом по списку и сказал:
— Как у тебя с памятью?
— Не жалуюсь.
— Тогда ответь мне на вопрос: что необычного в волосах Кати?
Савельич пожал плечами.
— Косы-то у нее за год отрастают, значит, не красилась недели три. Как раз корни на полтора сантиметра отросли.
У Скворцова глаза на лоб полезли.
— Ну, ты даешь, дед. Я этого и не заметил, я о заколке думал…
— Заколка — не волосы. Не тяни время, чего задумал?
— Слушай и запоминай. В двенадцать дня будь на телефоне начальника УВД. В восемнадцать часов на стрелке у прокурора, в двадцать четыре — у аппарата начальника курортного управления Ставропольского края. Ты теперь, Савельич, будешь нашим связным. Если позвонят, то скажут пароль… Ну, скажем… «ерш — птица бескрылая». Запомнишь? — Савельич усмехнулся и подмигнул. Скворцов добавил: — Звякни в Питер в редакцию «Петербургского колокола», оставь все телефоны для репортера Горохова. Он нам нужен. Пусть даст о себе знать.
— Все сделаю. Езжайте по просеке, а как ельник кончится, увидите тропку справа. Ее и держитесь. А мне назад пора, гостей встречать. Кончился мой покой.
Он помахал им рукой и отправился в обратный путь.
Санкт-Петербург
Всю оперативно-следственную группу вызвали к генералу на ковер.
Генерал-майор милиции Лебедкин слыл очень лояльным и мудрым руководителем. Некоторые в управлении считали его перестраховщиком и бюрократом. Он никогда не навязывал своего мнения и старался больше слушать, чем говорить. Документы подписывал последним, после того как они прошли все инстанции и получили соответствующие визы. Приказы отдавал только устные, если они исходили от него, и по любому поводу требовал с подчиненных объяснительные записки. Однако огромный опыт работы в органах сделал его человеком авторитетным и к его советам прислушивались с почтенным уважением. За спиной генерала называли тайным советником, но кличка Тишайший основной части оперативного состава нравилась больше.
— Докладывайте, Борис Георгиевич, — сказал генерал, листая бумаги.
Подполковник Комарницкий встал. Вечно он один отдувался за всю команду.
— Мы их упустили, Павел Матвеич. Из-под носа ушли. Глаз с них не сводили, а они как сквозь землю провалились.
— Вы взрослый человек, Борис Георгиевич, говорите по существу. Сквозь землю люди не проваливаются и в воздухе не растворяются. Давайте по порядку.
Подполковник вздохнул. Как ему надоело повторять одно и то же по сто раз. Комарницкий взглянул на постные физиономии своих подопечных и начал:
— Налоговая полиция ничего не обнаружила. Все шесть магазинов, которыми владеет Чайка-младший, работали безупречно. Комар носа не подточит. Большая часть ювелирных изделий привозилась из-за рубежа и выставлялась на витрины. Во время проверки не найдено ни одного изделия, сделанного нелегально. Но мы достоверно знаем, что Чайка принимал крупные заказы и делались они из чистого золота. Привозился левый товар со всей России. Умельцев у нас хватает, целые села сидят на золотом бизнесе. Золота тоже немало. Тут дело поставлено с размахом. По нашим сведениям, через Чайку проходит больше пяти килограммов чистого золота в месяц. За последний месяц мы взяли двух курьеров, по сорок единиц ювелирных изделий изъяли у каждого. Товар качественный, тонкая работа, но курьеров расколоть не удалось. Они знают, что их ждет за длинный язык. Каждый свою легенду имеет. Заслушаешься, как сладко поют. Тут без доказательств ничего не сделаешь, а фактов у нас нет. Где и как Чайка получал товар, мы так и не узнали. Вряд ли курьеры имели с ним дела напрямую. Тут не одно подразделение надо задействовать, а нас слишком мало. — Он кивнул на троих офицеров, сидевших за длинным столом. — Время от времени подбросят пару ребят в помощь и тут же отбирают…
— Погодите, подполковник. — Генерал приподнял руку. — Не прыгайте по кочкам. Ваша задача заключалась в том, чтобы обнаружить у Чайки золотые изделия, сделанные из банковских слитков, которые были похищены в Центробанке в семьдесят втором году. Золото, конфискованное у курьеров, — это обычный лом либо современный состав технического золота, но не банковского. И те заказчики, о которых вы упоминали, не получали от Чайки изделий, соответствующих девятьсот девяносто девятой пробе. Вы отошли в сторону и занялись совершенно другими проблемами. Мы не золотоискатели. Нам нужны слитки как неопровержимое доказательство того, что ради этого золота Чайка-старший, его сын и невестка совершили ряд зверских убийств в пригороде Питера и в самом городе в прошлом году. Ведь капитана Куприянова перевели в наше управление из Усть-Луги не за его феноменальные качества сыщика, а потому, что он занимался этими убийствами в Ленинградской области. Не так ли?
Генерал посмотрел на молодого человека, сидевшего в конце стола, который, как красна девица, прятал глаза.
— Дело не закончили и повесили на гвоздик, — продолжал генерал. — Прокуратура самоустранилась, а мы стали заложниками неразберихи и получили в наследство пятнадцать томов макулатуры, из которой ничего не понятно. Сплошное словоблудие. Я рассчитывал на ваш опыт, Борис Георгиевич. А вижу, что пять месяцев ушли впустую. Золота нет, доказательств ноль, подозреваемые исчезли.
— Не совсем так, Павел Матвеич, — подал голос Комарницкий. — Работа проведена большая. Но не все зависит от нас. Клан Чаек, если можно так сказать, это опытные и очень осторожные преступники. Вряд ли они выбросили бы меченое золото на рынок. Слишком горячо еще золотишко, пальчики обжечь можно. Тут нельзя устанавливать сроки. Слитки лежали в отстойнике и могли бы пролежать там еще уйму времени. Понимая это, мы решили спугнуть зверя. Хорошенько спугнуть, чтобы они пришли к выводу, что им пора менять дислокацию.
— И надо сказать, вам это удалось, — согласился генерал.