— Держитесь! — громко выдохнул в свою повязку Чебриков, припадая к прицелу автомата. — Не допускайте паники!
Первые же короткие очереди «Калашникова», слившиеся с гавканьем александровского пистолета и гулким буханьем берестовской двустволки, которой неумело пользовался пацифист Жорка, в руках которого любое оружие было скорее психологическим, чем боевым, пробили широкие бреши в рядах нападавших, но нисколько не задержали их наступательного порыва. Уже были ясно различимы в вечном сумраке оскаленные безумные лица, заросшие дикой растительностью, и смертоносные пики, тесаки, топоры в руках...
— Ни в коем случае не допускать паники! — снова подал голос ротмистр, лихорадочно передергивая затвор, чтобы выбросить заклинивший не ко времени патрон, но его слова внезапно перекрыл оглушительный грохот.
Старик Берестов, возвышавшийся до половины груди над бруствером своего капонира, оскалившись не хуже нападавшего «берсерка», уперев приклад в плечо и прижимая его свободной рукой, поводил из стороны в сторону изрыгавшим пламя раструбом пулемета Дегтярева, легко узнаваемого по дисковому магазину сверху.
Не ожидавшие такой огневой мощи обороняющихся, которых наверняка считали легкой добычей, «шакалы» разом, как и вначале, повернулись и понеслись восвояси, сопровождаемые очередями с редкими проблесками трассеров, каждая из которых сшибала словно кегли двух, а то и трех человек...
Только когда ледяное поле вокруг укрепившихся путешественников опустело, Сергей Владимирович опустил на ледяную насыпь сразу зашипевший ствол пулемета и вымученно улыбнулся спутникам подрагивающими губами:
— Против лома — нет приема!
— Ты где эту пушку раздобыл, Владимирыч?! — прокричал Николай, лихорадочно вставляя в пистолетную обойму новые патроны и время от времени поглядывая через край мелкого окопчика в сторону противника.
— Места знать нужно! — откликнулся Берестов, ударом ладони отсоединяя от пулемета диск и вытаскивая из своего неистощимого вещмешка увесистый холщовый мешочек, в котором что-то металлически побрякивало. — Дело пришить, что ли, хочешь, а, Николай Ильич?
В этот момент над головами присевших от неожиданности путешественников сипло свистнуло, послышался гулкий взрыв метрах в пятнадцати-двадцати от окопчиков, и всех засыпало ледяной крошкой.
— Миномет у них там, что ли? — растерянно проговорил Николай, инстинктивно прикрывая голову сложенными руками. — Вот влипли так влипли!
* * *
Предваряемые короткими артобстрелами атаки в этот день случались еще два раза. Видимо, нападавшие испытывали недостаток в боеприпасах к своему миномету, — к тому же не отличавшемуся особенной точностью (наверняка самодельному). Потери осажденных пока заключались в случайном осколке, даже не от мины, а ледышки, глубоко поцарапавшем щеку невезучего Жорки, да легкой контузии у всех, без исключения, от снаряда, без сомнения шального, лопнувшего метрах в пяти от укрытия. Зато «шакалов» вокруг валялось предостаточно, в большинстве своем неподвижных, хотя некоторые все-таки пытались уползти к своим, и им в этом, экономя патроны, не препятствовали.
Выяснился и источник «дьявольской силы», позволявшей нападавшим перемещаться так быстро: оказалось, что это просто-напросто обычная доска-скейт, грубо сделанная и снабженная вместо колес изрядно изношенными шарикоподшипниками! Обладатель этого средства передвижения, доставшегося осажденным в качестве трофея, теперь лежал, изредка постанывая, в нескольких шагах за бруствером Берестова, прошитый мощной очередью практически в упор, когда во время очередной атаки пулемет заело и лишь каким-то чудом он заработал в тот самый момент, когда торжествующий людоед с нечленораздельным воплем уже занес какую-то невообразимую секиру с зазубренным лезвием над видавшей виды ушанкой старика.
— А ведь патроны-то на исходе, господа, — буднично подал голос ротмистр, когда бурные восторги по поводу отражения очередной вылазки, в основном со стороны Валентины и «героя» Жорки, которому она бинтовала щеку, улеглись. — У меня осталось полтора магазина.
— У меня двенадцать штук, — невозмутимо откликнулся Александров.
Сергей Владимирович помолчал, позвякивая металлом.
— Тридцать семь россыпью и, наверное, с четверть диска в пулемете.
— А я все расстрелял! — испуганно проговорил Конькевич. — Вот, два последних в патронташе.
— Ну, тогда еще одна атака и — в рукопашную! — подытожил Чебриков. — В штыки, так сказать. Правда, штыков у нас не наблюдается... Держите, Георгий!
Раззява Жорка, конечно, чебриковский «вальтер» не поймал и, чертыхаясь, зашарил под ногами, пытаясь отыскать среди осколков льда, которые не успел вычерпать до начала первой атаки.
— Что же будет, ребята? — Валентина, судя по голосу, была на грани истерики. — Что же будет?
— Тут еще есть кое-что. — Берестов продолжал копаться в своем тюке. — Гранат пара-тройка, лимонка... Серьезная вещь. Я думаю, тратить на этих скотов не будем — для себя прибережем, если что...
Товарищи, исключая ничего, к счастью, не понимавшую Валентину, молчаливо одобрили идею, так как сдаваться на милость и без того разъяренных людоедов не хотелось никому.
В стане противника тем временем наметилось оживление. Похоже, готовилась очередная атака, на этот раз без неэффективной, как выяснилось, артподготовки. Берестов снова припал к прикладу своей смертоносной «машинки».
— Вы уж простите, если что не так...
Но что это: не промчавшись и половины пути, атакующие смешались и остановились, словно в нерешительности, а затем едва ли не быстрее, чем вперед, понеслись назад к своей базе, откуда доносились одиночные выстрелы, лязг металла и вопли. Вот простучала жиденькая автоматная очередь, еще одна, хлопнул взрыв, на таком расстоянии больше смахивающий на звук детской петарды.
— А ведь они, паразиты, нападая, ни разу не выстрелили, — промолвил, опустив ствол автомата на бруствер, ротмистр, ни к кому конкретно, по своему обыкновению, не обращаясь.
— Ты думаешь? — повернулся к нему Николай.
Звуки боя становились то отчетливее, то совсем заглушались, сминаемые порывами ветра. На таком расстоянии никак нельзя было определить, кто берет верх в неожиданной заварушке.
— А может, это краснознаменцы сзади на них напали? — наконец высказала крутившееся у всех на языке предположение Валя. — Подкрались потихоньку и...
— Чего же мы тогда сидим? — подскочил Жорка, словно его, тоже незаметно подкравшись, пырнули в мягкое место. — Помочь надо ребятам!
— Молчи уж, помощник! — одернул его Александров. — С двумя дробовыми патронами? Нужно подождать...
— Тише!
Берестов приставил ладонь, сложенную лодочкой, к уху.
Шум боя значительно поутих, и теперь изредка раздавались только одиночные выстрелы.
— Кончают...
— Кого?