— Двойная сделка.
— Я не хочу больше говорить на эту тему. В моей жизни своих проблем хватает. А что касается близких и причин, по которым они погибли, этим пусть занимаются страховые компании. Это те немногие, кого может заинтересовать истина. Никто не хочет терять деньги, пусть даже не очень большие.
— Кто же получит страховку?
— Догадайся с трех раз.
— Извини, не подумал.
— Удивительно. Обычно ты мои мысли ловишь на лету. Может, угадаешь, о чем я думала все последнее время?
Катрин встала, налила в бокалы красное вино и один из них подала дорогому гостю.
Геннадий сделал глоток и взглянул на хозяйку. У него невольно перед глазами всплыл образ Ники. Небо и земля! После Ники на Катю смотреть без слез невозможно. Молодость, нежность, красота, безрассудство и очарование против эгоизма, гордыни, жестокости и умирающих страстей. Тут даже и думать не о чем. Но Чаров отлично знал, какие сюрпризы жизнь может подбрасывать наивным и безмозглым смертным, вечно тянущим руки к свету. Нашли для себя утешение в нескольких банальных словах: вера, надежда, любовь, Бог, счастье, благодать! Тем и жив человек, что видя, как судьба копает ему могилу, еще способен верить в мифы.
— Может, я и не ошибусь, если отвечу на твой вопрос, Катя. Но лучше, если я этого не сделаю.
Она рассмеялась. Причем звонко, заразительно, словно девчонка.
— Я так и знала. Из нас двоих мужчиной должна оставаться я. Что ж, я готова и к этой роли. Ты не оставляешь мне выбора.
Она допила вино, налила себе еще бокал и выпила его залпом, после чего перебросила опустевший хрусталь через плечо.
— Не соблаговолите ли, сударь, стать моим мужем? Я уже взрослая самостоятельная девушка и вполне созрела для того, чтобы стать примерной женой и сделать все от меня зависящее для создания крепкой, сильной семьи с далеко идущими планами и мощными корнями. Что скажешь? Либо «да», либо вставай и уходи.
— Ты же не терпишь противоречий и отказов, Катя. Вряд ли ты решилась бы на такой опрометчивый поступок, если бы ожидала услышать не то, что хотела. Отвечаю. Лучшего предложения я не слышал за всю свою жизнь. Готов обсудить его сейчас же.
Катрин гордо вскинула голову.
— Я хочу возродить род великих русских мужей на земле Франции…
— Не надо пафоса, Катя. Ты Ростопчина по матери, а я, с твоего позволения, по отцу. Сейчас исторический музей готовит генеалогическое древо моего рода. Подробности я изложу, когда все будет сделано. Работа велась в течение трех лет. Меня интересовали только документы, имеющие неопровержимую подлинность.
Катрин упала в кресло и сидела, глядя на возлюбленного с открытым ртом, не находя слов от пережитого шока.
— Год назад, когда нас с тобой познакомил капитан Малыгин, ты даже не поинтересовалась, какого черта старик приволок к тебе в дом русского мужика, которому он четверть века назад помог выпутаться из неприятностей. Теперь я тебе могу об этом сказать. Собирая историю своих предков буквально по крупицам, я выяснил, что в России Ростопчиных уже не осталось. Кроме меня, разумеется. Но одна ветвь уходила во Францию и хорошо прослеживалась. Мне не составило труда собрать справки и узнать ваши координаты. Потом, когда у меня уже не оставалось сомнений в подлинности родства, я приехал сюда, нашел «Андреевский клуб» и напомнил о себе и своей истории. Меня признали. Я осторожно намекнул капитану о потомках Ростопчиных. Он сказал, что вхож в ваш дом и что там чтят русские традиции. Я попросил его познакомить меня с потомками легендарного графа. Так я очутился в твоем доме. Когда наши взгляды пересеклись, думаю, тебе было плевать, кто и зачем меня привел. И я забыл цель своего визита. С этой минуты началась совсем другая история.
— Ты негодяй! — вспыхнула Катерина, вскочила с кресла и начала колотить возлюбленного своими маленькими кулачками, но быстро выдохлась. — Негодяй! Как ты мог столько времени скрывать от меня правду!
— Успокойся! Я сам хотел того же, о чем ты мне сейчас сказала. Я мечтал о возрождении рода Ростопчиных, но считал, что его невозможно восстановить насильственным путем. Только любовь способна сотворить чудо. Сейчас ты мне доказала, что чудеса случаются наяву. Я ждал, а не скрывал. Ждал твоего первого шага. Ты полюбила человека, ничего о нем не зная, ты готова ради него идти до конца, и теперь я с полным правом могу тебе сказать, что ты не ошиблась в своем выборе. Я не хотел пользоваться положением и играть на твоих слабостях или пристрастиях. Мы пришли к финишу на равных. Я свой выбор давно сделал, но не мог и не хотел навязываться в женихи и наследники. Теперь, когда ты раскрылась предо мной и лишила себя всякой защиты, я выполнил свой долг и сказал тебе правду.
— Боже! Неужто ты существуешь?! Не в лихорадке ли я? Не брежу ли?!
Катя закрыла лицо руками и зарыдала. Он не мешал ей выплескивать эмоции. Такой шок не легко перенести.
Прошло немало времени, пока Катерина — Катрин Пуартье из рода Ростопчиных успокоилась. Вино оказалось как нельзя кстати.
Над морем сгустились сумерки, взошла золотистая луна, и лакей принес на террасу свечи в серебряных подсвечниках. От ужина они отказались и продолжали пить вино.
— Ты оставишь Россию и переедешь ко мне? — спросила Катя.
— Не так все просто. Ты не знаешь наших законов. У меня бизнес, огромное хозяйство. Двойное гражданство пока еще невозможно, но мы подумаем, как нам сделать все грамотно, без ущерба для семьи.
— Какое непривычное слово — семья. Неужели оно может иметь какое-то непосредственное отношение ко мне? Только сейчас я понимаю, как глупо звучит слово «невеста» в применении ко мне. Старая мечтательная дура. Я даже не смогу родить тебе ребенка. Нам придется взять со стороны. Как это ужасно!
— О наследниках поговорим в другой раз. У меня должен родиться внук.
— Внук? — Катрин дернулась в кресле.
— Я был женат. Очень давно. У меня взрослый сын. О нем мы говорить не будем. Его воспитание, взгляды на жизнь, цели и скептицизм не подходят для будущего хранителя династии. Но будет внук, и его мы воспитаем сами, вложив в него все то лучшее, что носили в себе наши именитые предки.
— Кто же нам отдаст ребенка?
— Не отдадут, так продадут. Ты не знаешь, какие нравы царят в России.
— Кое-что знаю. Я давно интересуюсь усыновлением. Во Франции достаточно нечистоплотных контор, которые торгуют детьми из Азии. Странно, но дети из России причисляются к этому контингенту. Наравне с китайцами, вьетнамцами, монголами… Но я никогда бы не рискнула брать ребенка из рук работорговцев.
— К сожалению, такова сегодняшняя российская действительность. Продают все, лишь бы выжить самим. Но я не хочу охаивать свое отечество. Надеюсь, наши потомки сумеют вернуться в Россию, где возродится справедливость и честь.
— Кто-то меня упрекал в пафосности?