Внезапно по румяной щеке Маши покатилась слеза.
— Ну, ну, подружка, ты это брось, — поспешила успокоить ее Наташа.
— Знаешь, иногда такая тоска в душу закрадется, что хоть в петлю лезь. Дети спасают.
— Я ведь тоже вдова, Машенька. Только бездетная. Все тянула, тянула, вот и дотянулась. Мой муж погиб. Убили возле работы средь бела дня. Считается, что из-за его коммерческой деятельности. А когда фирму проверили, оказалось, что там все чисто. Тогда сказали, будто его с кем-то спутали: в здании, где он работал, несколько фирм арендовали помещения. Убийц не нашли, дело закрыли. И все. Не могла я больше жить там. Квартиру продала, уехала в Москву. Я ведь тоже из Питера, как и ты. Вообще-то в моей жизни все гладко шло. Окончила медицинское училище, занималась спортом, гимнастикой и плаваньем, потом юридический институт окончила, изучала языки. Свободно говорю по-английски, французски и даже арабский немного знаю. Удачно вышла замуж, по любви, работу имела хорошую. Ценили. Юрист со знанием языков нигде не пропадет. А тут как все отрубило. Хотела в омут кинуться. В Москве тоже тесно оказалось. Много знакомых, и все в душу норовят залезть. Тут подвернулось хорошее предложение. Золотые горы обещали. Хочу просто уехать. Хоть куда, лишь бы подальше от дома. В чужой стране тебя никто не знает. Немного оклемаюсь и вернусь. Мне время нужно. Говорят, оно лечит.
— Ты, я вижу, женщина сильная. К тому же красавица. У тебя вся жизнь впереди. Сколько тебе годков?
— Двадцать семь.
— А я на год старше. Рано нам еще нос вешать. Молодые бабы без изъянов, и чтобы пропали? Так не бывает. Поживешь в Израиле, может, и понравится. Домой всегда вернуться успеешь.
— Нет, это так, шаг отчаяния. Больше года не выдержу. Корни мои вросли глубоко в российскую землю, — улыбнулась Наташа, — березки во сне тревожить будут.
— Я бы тоже не смогла жить на чужбине. За границей нигде не бывала, но и не тянет. Дома все равно лучше. А другим наоборот. Где угодно, только бы подальше от дома. Двумя рядами позади нас сидит намалеванная профурсетка. В среднем кресле, в центре.
Наташа осторожно оглянулась и увидела яркую красотку с вытравленными волосами. Лет двадцати трех, не больше, но бурная жизнь уже оставила свой отпечаток на ее лице.
— Я эту куклу в турфирме видела. Тоже в Израиль едет. Секретаршей к большому боссу ее устроили. Он блондинок любит. Их на Востоке все любят. Твердо уверена, что выйдет там замуж. Я с ней немного поболтала. Вообще-то она в Париж махнуть мечтала, но ей объяснили, что там таких в жены не берут, а только напрокат. В лучшем случае на ночь. Богатого мужа надо в Израиле искать. Вот ей и подыскали вдовца-толстосума, нуждающегося в секретарше. Он один из наших бывших сограждан. Там, я слышала, по-русски каждый третий говорит.
— Знаю. Я тоже еду работать в русскоговорящую фирму, где с идишем справляются, а с английским и французским никак не совладают. К тому же они с российским бизнесом связаны, а законов наших не знают… Постой, постой, а какая фирма вам путевки делала?
— Питерская. «Магда-тур».
— Моими делами заправляла та же шарашка. Только в Москве.
— И чего удивительного? Солидные фирмы всегда имеют филиалы. Хорошие связи наладили за кордоном — и делают деньги.
— На поставках рабочей силы нелегальным путем?
Маша рассмеялась и опять прикрыла рот ладонью.
— Ты, Наташенька, только в самолете об этом подумала? Тебе помогли, и будь довольна. И потом. Я-то не на работу еду. Покупаюсь с ребятами в Мертвом море, познакомлюсь с родичами Марика и через две недели — дома. Каждый сам решает, куда и насколько ему ехать. Никто силком нас не тащит.
— Ты говорила, Маша, что твой муж погиб. Как это случилось?
— В аварию попал. Снес парапет на набережной — ив реку. Он, конечно, не святой, выпить любил. Эксперты признали его пьяным. Машина — в гармошку. Подъемным краном вытаскивали, да еще распиливать пришлось, чтобы тело достать. Хоронить пришлось в закрытом гробу.
— Водительский стаж у него какой был?
— Лет двенадцать. Свой первый «жигуль»-ко-пейку он еще студентом купил.
— Часто под мухой ездил?
— Не часто, но ездил. Правда, не лихачил. Соображал. Но сколько можно у судьбы на струнах играть! Знаю, конечно, зло говорю. А он? Почему о детях не думал? Это же равноценно предательству! Дезертирству!
— Не преувеличивай, Машенька. От таких женщин, как ты, не дезертируют. Сама-то понимаешь, что говоришь? А брат твой знает о поездке к родителям Марика?
— Нет. По телефону я сказала, что собираюсь с детьми на курорт в Иорданию. Он очень удивился. Говорит, не очень подходящее место, неспокойно там. Хотел приехать, но так и не смог. И слава Богу! Он мужик мнительный. Сглазит еще. Так мне спокойней. Брат на шестнадцать лет меня старше. Пока я замуж не вышла, он коршуном надо мной летал. Опека — хуже родительской. Я только и вздохнула полной грудью, когда замуж вышла. — У Маши на глазах вновь выступили слезы. — Не бери в голову, Наташа, — смущенно заметила она, — как выпью, так слезы сами из глаз льются. Марик бы только не заметил. Мне его тоже жалко.
— А его-то почему?
— Беззащитный он. Добрый, доверчивый. Не мужем он мне будет, а третьим ребенком. А что поделаешь? Каждый из нас свой крест на Голгофу тащит, чтобы на нем же нас и распяли.
По телу Наташи пробежала дрожь.
2
В Аммане стояла невыносимая жара. После российского октября пассажиры лайнера чувствовали себя выброшенными на раскаленную сковородку. Паспортный контроль и таможня оказались формальностью, и новоиспеченные подружки простились.
— Напиши мне, Наташа, — снова прослезившись, сказала Маша. — Через две недели я уже вернусь домой. Хороший ты человек, я буду за тебя болеть. Дай бог, все у тебя устроится как надо. Ты того стоишь.
— Куда писать-то?
— В Питер. Достоевского, четыре, квартира двадцать семь. Теперь я буду уже Марией Эпштейн. Смешно звучит, правда? Ух и пекло же здесь! Скорей бы до моря добраться.
Они расцеловались и принялись вылавливать свои чемоданы с транспортной ленты.
У выхода из аэропорта пассажиров ждали гиды с табличками на тонких шестах, где по-русски были написаны названия групп.
Наташа подошла к женщине с табличкой «Азур».
— Здравствуйте, я из вашей группы.
Миловидная девушка приветливо улыбнулась.
По-русски она говорила без акцента.
— Вы по индивидуальному приглашению?
— Да. На меня пришел запрос из фирмы «Боксейн».
Девушка глянула в свой список.
— Наталья Павловна Демьянова?
— Совершенно верно.
— Хорошо. Оставьте мне свой паспорт, рекомендательное письмо и путевки, а сами выходите на автобусную площадку. Шестой автобус в левом ряду. Вас встретит водитель. Номер автобуса — тридцать два. Вот вам талон, покажите его шоферу и сохраните, пока мы не прибудем на место.