— Тормозни-ка, Костя, я сюда тоже зайду, — попросила Полина.
— Да мы уже вон куда уехали! — воскликнул тот. — Чего тут спрашивать? Об этой Демьяновке тут и не слыхивали — глушь несусветная! А здесь все-таки дорога на Москву.
Воскликнуть он воскликнул, но все-таки остановился и, пока Полина пропадала в магазине, просмотрел газету за прошлый год, торчавшую в боковом кармане, и удивился, сколько с тех пор произошло изменений в родном отечестве.
Наконец, она вышла из магазина, но вместо того, чтобы бодро загрузиться в машину, остановилась и стала смотреть в небо. Костя терпел-терпел, потом не выдержал и крикнул в окно:
— Госпожа Федотова, поезд отправляется!
Полина вздрогнула и потрусила к нему.
— Извини, — пробормотала она. — У меня что-то голова закружилась.
— А я говорил! — забубнил Костя. — Вместо того чтобы мотаться по провинции, тебе нужно отлежаться. Сейчас приедешь — и давай, отлеживайся. Хочешь — на диване, хочешь — в тенечке в гамаке. У Андрюхи где-то шезлонг был, можно поискать.
— Я лучше так, на травке, — пробормотала она.
Мысли разбегались, словно давешние Костины девушки. Полина никак не могла сосредоточиться и решить, что делать. Дождаться Никифорова и выложить все как на духу? Или лучше прямиком к следователю?
Нет-нет, к следователю потом, когда она успокоится и сообразит, можно ли считать то, что она только что узнала, уликой или доказательством.
Едва они загнали машину на участок, как зазвонил Костин телефон.
— Андрюха, — шепотом сообщил он Полине. И громко произнес в трубку:
— Да, на месте. Да, хорошо. Давай. Мы будем ждать. Гости? Ну… Пусть гости. Мы пожрать привезли. Не купили, а у тебя из холодильника выгребли. Конечно, молодцы, а ты думал?
— Мне в таком виде самые гости! — возмущенно сказала Полина. — А не знаешь — кто?
— Темнит начальник. Мы, кстати, благодаря тебе в последние дни с Андрюхой так плотно общаемся! У меня прямо отпуск получился. Правда, партнер недоволен, но я его потом на Кипр отпущу, хотя у меня есть подозрение, что море, которое не пахнет бензином, ему не понравится.
— Ну да, — пробормотала Полина. — У тебя получился отпуск по уходу за больной знакомой.
— Какая же ты знакомая? — немедленно возразил тот. — Ты уже родня!
Полина не стала уточнять, на почве чего, по его мнению, они породнились, а прошлепала в никифоровскую ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок. На дом Люды и Максима она старалась не смотреть.
Жилища Дякиных отсюда не было видно, но, подъезжая, они заметили, что оно выглядит брошенным. Хозяева испарились, не зарыв ни одной траншеи в саду. Вот и верь после этого людям…
— Кто-то приехал! — крикнул Костя, выбив длинную заячью дробь по двери ванной комнаты. — Не пойму, кто. А-а-а, теперь вижу!
— Андрей? — с детской радостью спросила Полина, вываливаясь наружу. — О-о-о!
По дорожке к дому с видом вестового, движущегося в ставку с важным пакетом, шагала тетя Муся, ведя за собой, словно коня в поводу, замученного Эдуарда. Свои любимые солнечные очки он зацепил за воротник футболки, обнаружив красивые, но безумно усталые глаза. Сегодня на тете Мусе было красное платье с розой на плече и с широким цветастым подолом. К ее бульдожьей мордочке и консервативной прическе платье совсем не шло. Крошечные ножки в атласных туфельках протопали по ступенькам, — бам, бам, бам! — и тетя Муся влетела в гостиную, шумно отдуваясь.
— Пелагея, ты что, скрываешься от следствия? — рявкнула она с порога. — Твой телефон не отвечает!
— Костя, где мой телефон? — растерянно спросила Полина. — Может, я его у Никифорова на постели оставила? Или у тебя? Не помнишь?
— Пелагея, ты что, ночуешь по мужчинам? — краешком рта улыбнулся Эдуард. — Мне нравится твой стиль!
— Тебя избили любовники! — Тетя Муся наставила на нее маленький указательный палец.
— Ну что вы! — возмущенно воскликнул Костя. И уверенно сказал:
— Она упала с лошади.
— С какой лошади? Где она ее взяла?
— На лугу, — пожал плечами Костя. — Там полно бездомных лошадей. Они сбиваются в табуны и пасутся. Мы иногда скачем, чтобы выработать равновесие. Тогда в самолете тошнить не будет, — непоследовательно закончил он.
Тетя Муся поглядела на него, слегка обалдев, и снова обратилась к Полине:
— Так ты скрываешься, дорогуша?
— Меня что, разыскивает следователь? — испугалась та. — Или нет?
— Достаточно того, что тебя разыскиваю я! — отрезала тетя и, прошествовав к дивану, без приглашения опустилась на него. — А где тот молодой человек, который травил меня собаками?
Бунимович фыркнул, и она смерила его неодобрительным взором.
— Вон он едет, — показал Костя большим пальцем себе за спину.
Автомобиль Никифорова действительно медленно вплывал в ворота, издали кивая мордой, словно приветствуя гостей.
— Собственно, нам нечего тут рассиживаться, — пожал плечами Эдуард. Вероятно, его совсем не прельщала встреча с хозяином дома. — Мы только заехали сказать, что милиция нашла машину Люды.
— А в ней — чемодан Максима, — добавила тетя Муся. — Машина просто заляпана отпечатками пальцев, как будто в ней по очереди прокатили роту новобранцев.
— Ого! — сказал Никифоров, открыв дверь и увидев всю честную компанию. — Здрасьте, товарищи. Партия шлет вам пламенный привет! — Тетя Муся возмущенно фыркнула. — Не ожидал, что вас тут так много. Я, кстати, тоже не один.
Он посторонился, пропустив вперёд себя Владимира Сергеевича Глухова и никому не известного молодого человека в чересчур плотно сидящих джинсах и фривольно расстегнутой до пупа рубашке. Молодой человек старался держаться независимо, но испуг проступал сквозь эту независимость, словно жирное пятно сквозь бумагу. У него было круглое лицо с очень коротким, по-детски курносым, носом и длинная челка, зализанная на одну сторону.
— Прошу любить и жаловать, — жестко сказал Никифоров. — Петя Глухов, один из главных действующих лиц пьесы, которую я сегодня собираюсь снять с репертуара.
— Здрасьте, — пробормотал Петя, задержав долгий взгляд на Полине.
— Это вы затащили меня в морг! — тоном оскорбленной добродетели возвестила она. — Нормального человека может стошнить от вашей вендетты! Вы никогда не смогли бы стать героем приключенческого фильма!
— Но на роль убийцы из детектива я тоже не гожусь! — довольно развязно ответил Петя.
После его хлипенького «Здрасьте!» это было довольно неожиданно.