— К Губанову кто-то еще приходил? Гости, родные?
— Нет. Разведенный он, а гостей, кроме Юрки, у него не было. Говорю же, бухают они.
— Кто еще живет на лестничной площадке?
— А никого. Дом-то сносят скоро. Мы с Костей на этаже одни. Второй пустой, а на первом еще один старый хрен живет, Митька.
— Понятно, — сказал Виктор.
Опасение, что за дверью квартиры врача психиатрической больницы произошло что-то плохое, превратилось в уверенность.
— Как тебя звать-то?
— Егор Валерьевич, — представился старик, чуть приосанившись.
— Телефон есть?
— А как же!
— Набери-ка ты, Егор Валерьевич, полицию. Да побыстрее.
Старик открыл рот, чтобы произнести очередную фразу, но увидел холодный блеск в глазах Виктора, осекся и засеменил в глубь квартиры.
Ее вскрыли через полтора часа. Не считая голодного кота Агафона, внутри оказалось пусто. Комната и кухня были забрызганы засохшей кровью, но следов борьбы там не наблюдалось.
Пока полицейские сообщали в городское управление и вызывали дежурную группу, Виктор незаметно выскользнул из квартиры.
«Я отстаю от тебя всего на пару шагов, но найду, будь уверен», — думал он.
— На посошок, Паша, — прокуренным голосом произнес щуплый мужичонка с желтушно-болезненным лицом. — Вижу, что с матушкой хочешь побыть. Оно и понятно. Надежда Ивановна, ваше здоровье. Будем!..
Раздался негромкий звон рюмок, мужчины выпили и стали спешно прощаться.
— Пашенька, может, еще что покушать хочешь? У меня холодец есть, только вчера сделала. Дать? — спросила пожилая женщина у сына.
Она не могла насмотреться на Павла и не отходила от него ни на шаг.
— Нет, не хочу, — степенно отвечал мужчина лет тридцати пяти.
У него было не лишенное привлекательности лицо, но мало кто из собеседников мог выдержать тяжелый, недоверчивый взгляд. Несмотря на возраст, коротко подстриженные волосы были совершенно седыми. Светлая футболка с коротким рукавом плотно обтягивала жилистое тело. Руки сплошь покрывали тюремные наколки, местами расплывшиеся, словно синие кляксы.
— Как жить-то теперь будешь, Паша? Семьей обзавестись не думал?
Павел неопределенно хмыкнул.
— Оглядеться нужно, — сказал он с ленцой. — Я у тебя и дня не пробыл, а ты на меня уже давить начинаешь. Поглядим.
— На могилку к Жанне сходи, — сказала Надежда Ивановна, и голос ее дрогнул.
Она торопливо промокнула глаза.
— Да, надо бы. Жаль сестренку, — обронил мужчина, однако в его голосе не промелькнуло и капли сочувствия, и мать это заметила.
— Ты никогда ее не любил, — вырвалось у нее.
— Ну и что? — равнодушно ответил Павел. — Зато от вас с батей, царство ему небесное, она в свое время получила все — образование, работу, дом.
— На дом Жанна сама заработала. Не нужно о мертвых так, Паша. Неужели тебе ее не жаль?
— Каждый фраерок — знай свой шесток, — философски парировал он. — Я, между прочим, свое отсидел, пока она в ванне с шампанским бултыхалась, а от судьбы-то не уйдешь. Думаешь, они случайно с муженьком в том кабаке тогда очутились? Нет, мать.
Надежда Ивановна отвернулась. Ей были крайне неприятны слова сына, но она не смела спорить с ним, зная, как легко его можно вывести из себя. Женщина до сих пор помнила тяжелую руку Леонида, покойного мужа. Павел пошел весь в него. Проведя полжизни в зонах, он превратился в озлобленного и нелюдимого изгоя. Если кто-то испытывал к нему любовь, то это была она.
Когда какой-то сумасшедший расстрелял ее дочь с мужем в Санкт-Петербурге, Надежда Ивановна думала, что умрет от горя. Павел в то время отбывал очередной срок, и его реакция на трагедию потрясла старую женщину. Он чуть ли не радовался этому, постоянно расспрашивал о наследстве сестры.
— Тебе от Жанны квартира досталась, двухкомнатная в Славинском районе. Как ты просил, я сдавала ее. Деньги в комоде, — сухо сказала она.
— Вот и хорошо. — Павел заметно повеселел, потянулся и зевнул, как довольный кот. — Деньги сейчас мне понадобятся.
— Если хочешь, я выселю жильцов, — продолжала пожилая женщина. — А ты переедешь туда.
— Нет, — подумав, сказал Павел. — Пока на работу не устроюсь, я у тебя поживу. Ты ведь не против? — Он сощурился, и Надежда Ивановна на мгновенье испытала жуткое чувство.
Так на нее глядел давно умерший муж. Он тоже щурился, перед тем как причинить ей боль.
— Конечно, нет, сынок. — Мать через силу улыбнулась. — Это ведь твой дом. Живи так, как тебе нравится.
Неприятный блеск в глазах сына, так напугавший старую женщину, медленно погас. Павел, мурлыча какой-то мотивчик, поднялся с дивана, вытащил из пачки сигарету и подошел к окну, распахнутому настежь.
— Кстати!.. — Он чиркнул спичкой. — А кто сейчас в доме Жанны живет?
— Катя. Будто ты не знал. — Надежда Ивановна с удивлением посмотрела на сына.
— Да я-то знал, — развязно ответил мужчина, глубоко затягиваясь. — Так, уточняю. А еще слышно, что она вроде как не родная дочка Жанне. Так?
«Зачем ему это?» — промелькнуло у матери, но с языка уже сорвалось:
— Да, приемная она, но хорошая девочка. Мне часто помогает. Не нужно ее трогать. Катя ни о чем не знает.
Павел повернулся к матери и с интересом уставился на тлеющий окурок.
— Она подкидыш, не родня и живет в двух-этажном доме моей покойной сестры. Одна.
Он говорил почти ласково, нараспев, но каждое слово иглой вонзалось в мозг потрясенной Надежды Ивановны.
Ведь именно Катя предложила поделить деньги, которые остались после продажи бизнеса ее матери.
Надежда Ивановна трясущимися руками принялась собирать со стола посуду. Павел невозмутимо наблюдал за матерью, аккуратно стряхивая пепел в пустую пивную банку. Когда она ушла на кухню, он вновь повернулся к окну.
— Похоже, пришло время пощипать тебя, курочка. — Павел ухмыльнулся, и его глаза снова сощурились так, словно оценивали противника.
Катя стряхнула с себя очередной ночной кошмар, вскочила с постели и чуть не столкнулась лбом с Олегом. Он с легкой улыбкой глядел на нее, и она спросонья даже подумала, что это продолжение сна. Откуда у нее дома взялся Олег?!
— Как ты здесь очутился? — сиплым голосом спросила она, поднимаясь с кровати.
— Решил зайти к тебе, — сказал парень. — Соскучился. Скажи, давно у тебя вошло в привычку оставлять открытой дверь? С каких это пор ты спишь в одежде? На диване в гостиной? У вас была вечеринка?
Катя уставилась на Олега, потом огляделась. Она действительно находилась в гостиной. На ней был светло-зеленый сарафан.