– Извините, а мы с вами сейчас где находимся? – подумав, спросил Егоршев, не меняя небрежной позы.
Тихомирнова радостно всплеснула руками.
– А я не знаю! Я не знаю, куда вы меня привели. Может, скаутский кружок, может, клуб любителей фантастики, может, я не знаю, посиделки в честь чего там – годовщины Октябрьской революции.
– Это школа вообще-то, – оскорбленно сказал Пашка.
– Ну какая это школа? – спросила Тихомирнова, начиная потихоньку переминаться с ноги на ногу. – Учебных планов нет, или с нами не согласованы, классов нет, формы школьной нет – как вы одеты, господи, – специализаций нет, директора нет, учителей тоже нет. Вы даже список рекомендованных учебников и пособий от нас ни разу не получали!
– А ничего, что у нас только за этот год на семнадцать учеников одиннадцать побед на всероссийских олимпиадах? – спросил Егоршев почему-то без обычной паузы.
Тихомирнова усмехнулась, повела ватным плечом и снисходительно сообщила:
– Олимпиады... Олимпиады ни о чем не говорят. К олимпиаде можно подготовиться хоть дома, по паре книжек. Учебный процесс – вот предмет нашей озабоченности. А у вас такого процесса нет и быть не может. Потому что нет подготовленных педагогических кадров.
Класс возроптал, но Никита повторил жест внимания и принялся очень серьезно объяснять:
– Маргарита Владимировна, вы видите человека рядом с собой? Это Геннадий Ильич Валенчук. Он у нас сейчас урок ведет... Вел, пока нас не прервали. Предмет называется «Физика», а Геннадий Ильич – доктор технических наук, замдиректора всероссийского НИИ экспериментального транспорта, я уж молчу о том, что он директор производства «кипчака», – и этого «кипчака» вообще-то под руководством Геннадия Ильича придумали, разработали и теперь делают. Еще у нас физику доктор из НИИ при АЭС читает, они по очереди с Геннадием Ильичом. Русский и литературу у нас ведет кандидат филологии, математику и физику – кандидаты, химию – доктор и кандидат, историю и обществоведение...
– О чем я и говорю. Они ведь не педагоги. Чему они вас могут научить, эти ученые.
Егоршев, нескрываемо свирепея, спросил:
– Девушка, вам шашечки или ехать?
Тихомирнова, недовернув голову в его сторону, сказала:
– Хороший пример подаете, похвально.
– На вас равняюсь, – с готовностью откликнулся Егоршев, совсем забросивший качаловские манеры. – Вы вообще учитель по образованию или массовик-затейник?
Тихомирнова, обратив лицо к вечности, находящейся где-то под центральной точкой потолка, сказала:
– Я дипломированный педагог, в отличие от ваших так называемых учителей. Ну чему они вас могу научить? Гранты, как это у вас называется, пилить или как проволоку на железку наматывать? Или вы гимн СССР учите на уроках? Или сочинения пишете на тему «Совочек, который мы потеряли?»
Никита торопливо сказал:
– Давайте проверим. Маргарита Владимировна, вы что преподавали?
– Какая разница, юноша?
– Поливаев Никита Алексеевич, пятнадцать годиков, – напомнил Никита.
Тихомирнова решила не реагировать. Похоже, устала – и от разговора, и вообще.
– Физру она преподавала, – вполголоса предположил подлец Синицын.
Никита, проигнорировав выпад, сказал:
– Давайте я угадаю. Историю? Давайте посоревнуемся, кто больше назовет нарымских князьков.
– Кого-о? – недовольно протянула Тихомирнова.
– Ну, селькупской Пегой орды, полугосударственного образования, которое вот здесь, – Никита легонько топнул, – раньше было. Сравнительно недавно, лет четыреста назад. Да князей всего три штуки известно, несложно запомнить. Ну? Воня – первый, дальше?
Тихомирнова утомленно прикрыла глаза и сказала:
– Мальчик, это краеведение, а не история.
– Ну давайте поближе к вам возьмем. Пожалуйста, Пелымское княжество, вы почти с его стороны приехали. Асыка, он же Ассьян, Юмшан, дальше? Бегбе-е...
– Это тоже краеведение.
– ...елий.
– Кихек еще, – подсказали с «камчатки».
– И Аблегерим, – добавила Наташа.
Никита кивнул и пояснил:
– Тут уже, видите, не до того. Не история. Понятно, на своей земле истории быть не может, чего уж в калашный ряд. А где у нас история? На Московской возвышенности, но не раньше двенадцатого века? На Украине? Или в Германии-Франции? Ну давайте по ним пройдем. Дату основания Москвы вы, наверное, помните, а что до тысяча сто сорок седьмого года там было – финны, балты всякие, поздняя дьяковская культура? Тоже нет?
– Никит, физику спроси, – предложила Инна.
Никита посмотрел на Тихомирнову, та медленно обводила класс нехорошим взглядом. Никита вздохнул и предложил:
– Пусть Геннадий Ильич спросит.
Валенчук вяло приподнял упертую в стол руку и двинул кистью. Видно было, что он очень переживает.
Никита тоже переживал, но замолкать не собирался:
– Хорошо, Инн, давай тогда я тебя спрошу. А Маргарита Владимировна поучаствует, если захочет. Допустим, так: два шара по децлу в диаметре каждый висят на метровых отрезках нити. Их поднимают на уровень перекладины и одновременно опускают. На какую предельную высоту после удара поднимется каждый из шаров, если известно, что они сделаны из одинакового материала с плотностью... ну, пусть десять кило на куб и вязкостью... ну, десять пуаз, но один из них сплошной, а второй полый и весит вдвое меньше первого.
– Ух ты, – сказал Пашка, а Инна наклонила голову и прищурилась.
– А, еще нити резиновые, параметры такие...
– Это не школьная программа, – спокойно сказала Тихомирнова.
– Это у вас она не школьная. Инн, за сколько решишь?
– Минут пятнадцать, – сказала Инна, недобро глядя на него.
– So, Маргарита Владимировна, in our school they teach us to solve these kind of problems in fifteen minutes. [22]
– Nicht nur diese, viel kompliziertere auch, [23] – оскорбилась Наташа.
– Не хвастайся раньше времени, – начал Никита, но Паша прервал его предельно вредным голосом:
– Et selon votre programme il faut étudier à traverser la rue au feu vert et ne pas monter en voiture avec des inconnus. [24]
– Да, маньяков бояться нас не учат, – согласился Никита.