— При чем здесь моя внешность? — растерялся я, совершенно сбитый с толку потоком его слов.
— Женщины любят волевых мужчин, — охотно пояснил джинн. — Ну и богатых, конечно…
— Постой…
— Немного подправим челюсть, нос…
— Мне моя внешность нравится.
— Разумеется. Но ведь для нас главное, чтобы она ей понравилась.
— Для нас главное, чтобы ты сделал то, ради чего я потратил все свои деньги.
— Вай! А мы чем занимаемся? — искренне изумился ультрамариновый сгусток магического дыма, на который я сделал свою единственную ставку. А на кону — моя жизнь.
— Ладно. Оставим разговоры на потом. Я желаю…
— Ну-ну, — улыбнулся джинн.
— Не перебивай!.. Я желаю, чтобы ты убил… — Закончить я не успел, так как джинн с истошным визгом нырнул в свой кувшин.
— Ты чего? — удивился я.
— Так дело не пойдет, — раздался из сосуда обиженный голос.
— Как так?
— Убийство не мой профиль.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся я удачной шутке, — Джинн — и не убийца. Да вас и называют-то убийцами из бутылки. Это ваша основная специализация, остальные карманные фокусы лишь бесплатное приложение… Ладно. Пошутили, и будет.
— Я не шучу.
— Уже не смешно. В общем, я хочу, чтобы ты убил мою тетушку.
— Родную? — удивился джинн.
— Родную, — подтвердил я. — Акулину Степановну Кошкину. Запиши адрес.
— А может, обойдемся без крови? Припугну, повою ночью под окнами, мышкой серенькой пищащей подкрадусь под ноги, а?
— Не выйдет.
— Это почему?
— Она весьма сильный некромант. Как оказалось. А ведь так умело притворялась тихой домохозяйкой… Так что твои штучки она раскусит мигом и найдет способ оградить себя от них. И кроме того, счет идет на дни. Она пустила по моим следам тройку перевертышей из Обреченного мира, месторасположение которого не известно никому, как и истинный облик его обитателей. Они обладают способностью принимать любое обличье и предстают перед нанимателем в виде простого землянина-обывателя. Перевертыш может оказаться кем угодно: водителем автобуса, миловидной продавщицей мороженого в киоске на углу твоего дома… Только смерть может остановить их. Или ее. Но лишь ее смерть даст гарантию, что завтра по моему следу не пойдет следующая тройка убийц из Обреченного мира. Так что, как ты сам понимаешь, особого выбора у меня нет.
— Вай-вай-вай! Какая милая семейка… — Тоже мне, Фрейд отыскался!
— Когда примешься за дело? Сам понимаешь, для меня чем скорее — тем лучше.
— Я не могу, — признался джинн, тяжело вздохнув.
— Почему? — потрясенно опустившись на пыльную траву, спросил я.
— Я крови боюсь.
— Но ты же убийца?
— Нет.
— Не шути. За семь тысяч лет ты должен был ухлопать, в смысле завалить, или закиллерить, как ныне говорят, массу народа.
— Я никогда в своей жизни никого не убивал и убивать не буду. Я натура утонченная, ценитель поэзии и музыки, мыслитель.
— Да на кой черт мне сдался мыслитель?! — В негодовании я схватил кувшин и принялся трясти его.
— Перестань! — взмолился джинн. — Меня укачивает…
— Но как? Почему?
— Потому что трясешь.
— Почему не убивал?
Ответ оказался очень прост. Джинн просидел последнюю пару-тройку тысячелетий в сосуде безвылазно. Потеряли его, такое бывает… Потом какой-то археолог откопал-таки его кувшин, использовал законное право на одно желание, которое оказалось логичным в тридцатилетнем возрасте после полугода одиночной экспедиции, и продал за ненадобностью, поимев на сделке приличный навар. Придав сосуду товарный вид, его выставили на продажу. А тут как раз подвернулся я. «Везение», одним словом.
Дослушав рассказ джинна до конца, я заткнул кувшин пробкой, отыскавшейся среди пожухлой травы, куда она закатилась после показушного появления эфемерного духа, скроенного из клубов ультрамаринового дыма, и, сунув бракованный товар в карман, направился требовать справедливости.
Пухлого продавца на месте не оказалось, зато вежливый администратор внимательно выслушал меня, изучил сосуд с джинном и со вздохом сообщил:
— К сожалению, мы не можем принять вскрытый кувшин. Однако вы можете самостоятельно попытаться перепродать право на желание. Или сдать на реализацию. Определенную сумму, процентов девяносто, вы на этом, конечно, потеряете…
— Как это вы не возьмете назад?! Ведь вы продали бракованную вещь?
— Отнюдь. Вещь вполне пригодна к употреблению. Джинн ведь не отказывается выполнить ваше желание совсем? Загадайте другое, и он его выполнит.
— Мне не нужно другое!
— Купите другого джинна.
— Я потратил все деньги.
— Ну если так, то ничем не могу помочь… Эй, охрана! Проводите этого господина до дверей и проследите, чтобы он впредь не появлялся в этих стенах без денег. До свидания!
Меня аккуратно вынесли вон и, сунув сосуд с бесполезным джинном мне в карман, помахали ручкой. А один наиболее рьяный охранник и ножкой, если судить по отпечатку подошвы сорок шестого размера несколько ниже моей спины.
В полнейшем отчаянии бредя по городу, совершенно не различая дороги перед собой, я едва не угодил под проезжавший автомобиль. Водитель высунулся в окно и сообщил мне всю мою родословную. Излишне критично, но насчет тети он был совершенно прав.
И тогда я решил с горя напиться. Это удалось мне в полной мере, судя по тому, что я не знаю, где, собственно, нахожусь и как меня сюда занесло.
Попытаемся сориентироваться на местности.
— Ваур! — Крылатый с золотистыми искорками в оранжевых глазах демон выскочил из ближайших кустов и бросился ко мне, радостно скаля пятисантиметровые клыки.
— А ты как здесь оказался? — спросил я его, морщась от каждого звука.
— Ваур? — Демон вопросительно заглянул мне в глаза.
Это единственное, что он мог сказать, ведь он маленький — для демона с Ваурии, разумеется, — ему минуло всего двадцать пять годков. Вот лет через… никто не знает сколько, в период полового созревания, его словарь обогатится еще одним словом: «фрук». Всего одним, но уж по частоте его произношения… А всего одним, потому что он самец, самки же более развиты в этом плане, они осваивают два слова-эквиваленты наших «да» и «нет», которыми и отвечают на предложение самца заняться этим самым «фрук». Но пока гормоны дремлют, он вполне обходится одним словом. Что в полной мере позволяет ему безнаказанно шалить. Дети…