В спальню Петра Васильевича оттащили ражие преображенцы, ибо сам он подняться на второй этаж был уже не в состоянии. Трудно сказать, каким образом Хлестов сумел так упиться слабеньким по количеству градусов вином. Не исключено, что сказались полученная сегодня поутру травма и пережитый по этому случаю стресс. К слову, пластырь, прикрывавший царапину на лбу финансиста Хлестова, куда-то исчез, а на пострадавшем месте не осталось даже малейшей отметины.
— Ну, — сказал Калиостро, потирая руки. — Мы свое дело сделали, теперь очередь за императрицей и ее верными киллерами. В смысле преображенцами. Поздравляю вас с повышением в чине, господин полковник. Граф Глинский, надо полагать, будет страшно рад выдать свою родственницу за человека, столь угодившего государыне.
Ярославу было немного не по себе. Все-таки императора они с Калиостро подставили под удары канделябров самым негодяйским образом. Обвели вокруг пальца, заманили в ловушку и бросили на растерзание волкам-оборотням.
— Я тебя умоляю, Ярила! — возмутился Кравчинский. — При чем здесь совесть?! Это же театр. Инсценировка. А столь бездарного актера, как Петр Васильевич Хлестов, мало забить канделябрами, его нужно повесить. Тем более, что поутру он будет снова как огурчик. Если бы всех убивавших на сцене и в кино актеров мучила совесть, то у нас не страна была бы, а сумасшедший дом. Не мы этот сценарий писали, дорогой Друбич, и даже не оракул — его написала старушка История, с нее и спрос.
Далее граф Калиостро развил кипучую деятельность, то есть отослал по дальним углам дворца дворню, чтобы не путалась под ногами. А дабы крепостной народ не таил на заезжего иностранца зла, он выдал каждому из холопов по два литра вина из императорских запасов.
— Премного благодарны, — дружно поблагодарили Аполлона дворовые и удалились, бросив на произвол судьбы несчастного государя. Ярослав выглянул в окно. Ночь выдалась самая что ни на есть злодейская — звездная и лунная. Где-то в самом дальнем углу дворцового парка заржали кони. Не приходилось сомневаться, что заговорщики уже прибыли и ждут сигнала. Калиостро, выполняя до конца взятую на себя роль пособника, посигналил преображенцам из окна зажженной свечкой.
Не прошло и полминуты, как у порога зазвенели шпоры, и семеро мрачного вида личностей с закутанными шарфами лицами проникли в охраняемое помещение. Спускавшаяся со второго этажа охрана императора была настолько потрясена наглым вторжением чужаков, что даже не сразу взялась за оружие. Впрочем, даже обнажив наконец шпаги, верные стражи смогли лишь на несколько минут задержать рвущихся к государю злодеев. Император, судя по всему, Услышал шум на лестнице и решил лично положить конец безобразию. Его появление на сцене в длинной ночной рубашке, в колпаке и с канделябром в правой Руке, возможно, не было предусмотрено сценарием, но тем не менее никаких существенных корректив в ход событий не внесло. Верные телохранители падали Пронзенные шпагами один за другим, а злодеи уже подбирались к самому императору, застывшему, словно в столбняке. Наконец Хлестов опомнился, вскрикнул и метнул в ближайшего злодея свой бронзовый канделябр. Бросок оказался удачным, убийца зашатался и рухнул на руки подбегающим товарищам. У императора появилась возможность для бегства, но воспользоваться этой возможностью ему не дали. Грохнул выстрел, лестничная площадка заполнилась дымом, запахло порохом. Несколько недолгих мгновений император стоял, прижимая руки к окровавленной груди, а потом рухнул под ноги озверелых убийц, принявшихся добивать его шпагами. Зрелище, что ни говори, было отвратительное, и Ярослав невольно отвернулся. Через несколько секунд все было кончено. Тело финансиста осталось лежать наверху, а его убийцы, тяжело отдуваясь, потянулись вниз с намерением покинуть дворец. Однако не тут-то было! В помещение, где только что свершилось страшное убийство, ворвался слуга закона на службе у Российской Федерации Рябушкин Анатолий Сергеевич. Ярослав следователя прокуратуры опознал сразу и не очень удивился тому обстоятельству, что его сопровождают трое блюстителей порядка в форме, при погонах и с пистолетами Макарова в руках. Ярослав сразу сообразил, что эти четверо появились здесь не волей оракула, а по собственной инициативе, он даже попытался вмешаться, но, к сожалению, не успел. Убийцы императора оказались людьми неробкого десятка и на крик правоохранителей «ложись!» ответили дружным залпом из своих пугачей. Один из милиционеров упал, зато двое других очень быстро доказали хулиганам восемнадцатого века, что в ближнем бою пистолету Макарова равных нет. Невероятное побоище завершилось полной победой слуг закона из Российской Федерации. А результатом этой победы явились семь окровавленных трупов, лежавших в причудливых позах по всему обширному холлу императорского дворца.
— Мама дорогая, — только и сумел вымолвить Кравчинский, когда расторопный мент направил в его сторону свое табельное оружие.
Выстрела, однако, не последовало, только щелчок. Судя по всему, в «Макарове» закончились патроны.
— Прекратить, — взвизгнул Рябушкин, охлаждая пыл своих расходившихся помощников.
Милиционеры и сами сообразили, что хватили лишку, и опустили стволы. Зато один из них быстренько заковал в наручники растерявшегося графа Калиостро.
— Натворили выдел, ребята, — покачал головой детектив, подставляя одновременно запястья для наручников.
Ярослав далеко не был уверен, что убитые современным оружием люди оживут. Ведь их смерть не была предусмотрена сценарием, написанным оракулом. Они умерли, так сказать, сверх программы. И что там ни говори, но их гибель тяжелым камнем повиснет на совести не только Рябушкина и его подручных, но и Ярослава Кузнецова, согласившегося сыграть довольно неприглядную роль в совершенно идиотском спектакле.
— А это что? — указал Рябушкин на тело императора и трех его преображенцев. — Бог ты мой, да это же Хлестов! Вы убили Петра Васильевича! Какой кошмар. Вы ответите за все, Кузнецов.
Потрясенный Рябушкин спустился вниз и обессиленно рухнул в кресло, на котором еще недавно сидел Император Всероссийский. Зрелище было не для слабонервных, и даже много чего повидавший следователь прокуратуры был потрясен до глубины души. Убитых было аж двенадцать человек: император, три его телохранителя, семеро злодеев и один представитель правоохранительных органов с погонами младшего сержанта. По прикидкам Ярослава пятеро, включая милиционера, должны были очнуться, судьба семерых оставалась проблематичной. Что касается Рябушкина, то он никаких иллюзий по поводу воскресения мертвых не строил и был абсолютно уверен, что Кузнецову с Кравчинским светит по меньшей мере пожизненное заключение. Впрочем, неприятности грозили и самому Рябушкину. Все-таки доблестные милиционеры явно перестарались, мстя за своего убитого товарища. И следователя прокуратуры могут, чего доброго, обвинить в том, что он полез в воду, Не спросив броду. Сажать его вроде бы не за что, но на карьере его этот нелепый и кровавый случай, безусловно, скажется. Истинные профессионалы так глупо и безоглядно себя не ведут.
— Но кто же знал, — почти простонал Рябушкин, подтверждая тем самым, что Ярослав угадал его мысли.