Уверенность японцам придавало то обстоятельство, что у русских все танки подбиты. А раз так, то самураи уверовали в неотразимость их атаки. Решили с ходу ворваться на удерживаемую русскими позицию и покончить с десантом. Ни у атакующих, ни у занявших оборону не было страха в душе. Никто не боялся умереть. Но японцы не учли одного: у русских был непрерывный четырехлетний опыт солдат, свернувших шею Третьему рейху. А это на войне дорогого стоит.
Вверх взлетела белая сигнальная ракета. Танки, выбрасывая сизые клубы выхлопов и порыкивая двигателями, развернулись в боевой порядок. Угловатые стальные машины приближались. На желто-зеленых бортах уже отчетливо различались нарисованные синей краской извивающиеся драконы с оскаленной пастью. Сзади рассыпались цепью солдаты в мундирах светло-зеленого цвета с винтовками «арисака» в руках. В атаку шли бойцы из знаменитого двести четырнадцатого полка «Белых тигров». Эмблема с грозным белоснежным хищником красовалась на полевом кепи, над звездочкой Императорской армии. Впереди рядовых, как на параде, вышагивали офицеры и унтер-офицеры. В правой руке меч шин-гунто, левая придерживает металлические ножны, плотно закрытые матерчатым чехлом, пристегнутым к поясному ремню.
Десантники перестали вгрызаться в землю и начали спешно связывать гранаты. Счет шел на секунды.
На позицию десантников накатывала лязгающая волна средних танков «Шинхото Чи-Ха», вооруженных короткоствольными 57-миллиметровыми пушками.
Японские танковые войска принесли в жертву мощь брони и вооружения ради легкости и скорости передвижения машин. Создатели бронетанковой доктрины развития Императорской армии так и не сделали выводов после кровавых боев у реки Халхин-Гол и у озера Хасан в 1939 году с частями Рабоче-крестьянской Красной армии. Дураков с милитаристскими замашками учить – только время терять.
Японские «Шинхото Чи-Ха», с заклепками на бронелистах, и в подметки не годились бронированным «Тиграм» и «Пантерам», чуду арийского танкопрома. Советские парни выбили клыки немецким монстрам, пришла пора «пощупать» их союзников.
Автоматчики и два пулеметных расчета из уцелевших десантников залегли возле командирской «тридцатьчетверки» и ждали сигнала на открытие огня по вражеской пехоте. Рядом под правой рукой у них лежали связки гранат. На левом фланге, за еще дымящимся танком командира второго взвода, залег единственный расчет противотанкового ружья. Дым скрывал позицию истребителей лучше любого укрытия.
Сигналом на открытие огня должен стать выстрел из танка.
– Похоже на психическую атаку, – сказал один из бойцов, повернув голову к лежащему рядом с ним старшему сержанту. – На нервы решили надавить. Идут, словно каппелевцы в фильме про Чапаева.
– Черт с ней, с психической, – ощерился Житенев. В его равнодушном ответе чувствовалась уверенность. Сержант передернул затвор автомата.
На русских накатывала лавина из танков и пехоты.
Капитан приник к прицелу. В оптику стали видны заклепки на броне японских танков. Пора.
– Бронебойным заряжай!
Послушно клацнул орудийный затвор, принимая желтое латунное тело снаряда с хищно-черной конической головкой.
Японцы все ближе. Степь ревет металлическим лязгом.
– Огонь!
Выстрел! Снаряд точно попал под башню японского «Шинхото Чи-Ха», который встал как вкопанный. Из подбитой машины начали выпрыгивать японцы.
– Завалили япошку! – громко выкрикнул механик-водитель по внутренней связи.
Рядом с «тридцатьчетверкой» начали рваться снаряды, кромсая землю. Мимо! Слишком далеко для имперской оптики, чтобы точно прицелиться и бить наверняка.
Выстрел из орудия танка – долгожданный сигнал, на который тотчас же откликнулись огнем десантники.
В прицеле замелькали тени перешедших на бег японцев. «Белым тиграм» не терпелось взять в штыки русских. Напоить сталь клинков кровью врагов.
– Осколочным… огонь!
Вражеские танкисты полегли, скошенные вихрем стальных осколков, ненадолго пережив своего стального друга.
Стрелок-радист не собирался отставать от командира. Он первой очередью из пулемета перечеркнул грудь знаменосца. Офицер свалился внутрь башни. Знамя падает на землю под гусеницу. Белый стяг с красным солнцем намотало на траки, превратив в разлохмаченную тряпку. А еще через мгновение замирает второй танк: его остановили бронебойщики из противотанкового ружья.
Пехота, окопавшаяся рядом с «тридцатьчетверкой», открыла шквальный огонь. Грохот выстрелов и треск автоматных очередей заглушили все. Бронебойщики стреляли по танкам, остальные – по атакующей пехоте, стараясь отсечь ее от брони.
Беглый огонь был эффективен, стреляли наверняка. За второй машиной вспыхнула третья. Вскоре горели уже пять японских танков, однако остальные быстро приближались.
Ожесточение боя нарастало с каждой секундой. Время замерло, остановив свой бег. Потери нес не только противник, но и десантники. Замолчал пулемет на правом фланге. На его месте курилась сизым дымком воронка. Танки уже совсем близко. Послышались крики: «Банзай!» Позади бронированных чудовищ мелькали японские солдаты с «арисаками» наперевес.
– Стреляйте, бейте, пока не залягут! Отсекайте десант от танков! – кричал старший сержант Житенев.
Японские снаряды молотили по «тридцатьчетверке». 57-миллиметровые орудия не могли причинить вреда танкистам, защищенным мощной броней. Возникло ощущение, что стоящий снаружи гигант бьет по танку исполинским молотом. В ушах оглушающе звенело. В танке стоял непрекращающийся гул. Отскакивали мелкие кусочки окалины с внутренней стороны брони и впивались в руки и лица танкистов.
Вражеский боевой порядок начал перестраиваться. Японцы решили изменить тактику. Уцелевшие танки стали обходить позицию десантников с флангов, пытаясь взять их в клещи.
Этот маневр стоил им еще трех машин. Разворачиваясь, они подставляли свои борта русским. Хорошая мишень. Грех в такую промахнуться. Одну подбили бронебойщики. Две записал на свой счет экипаж танка.
Шаржуков поймал в прицел скособоченный силуэт «Шинхото Чи-Ха» с командирской башенкой. Олег навел перекрестье прицела на синего дракона. Вжимая обрезиненный ободок в глаз, нажал на спуск. От выстрела танк качнуло. В нос шибануло сгоревшей пороховой гарью. Снаряд с ювелирной точностью попал в скалившуюся пасть, пробил броню и разорвался внутри. Японский танк встал. Из него так никто и не выбрался.
Один из вражеских снарядов попал под башню. Броню не пробил, но поворотный механизм заклинило, орудие не поворачивалось.
– Разверни танк вправо! – скомандовал ротный механику-водителю. – Гена, еще немного. Хорош!
Машина с перебитой гусеницей и выбитым катком могла лишь поворачиваться вокруг своей оси. Механик развернул танк. Шаржуков, не отрываясь от прицела, крутил маховик наводки. Оба танка выстрелили одновременно.
Японский танк взорвался. Башню высоко подбросило вверх. Сдетонировал нерасстрелянный боекомплект. У «тридцатьчетверки» разбило нижнюю часть орудийной маски.