Скобы закончились. Они достигли одного из центральных тоннелей, прямого, как стрела, протяженностью с добрый десяток километров. Теперь им надо поскорее свернуть в боковое ответвление технического прохода и затеряться в лабиринте лазов и отнорков. Парочка включила приборы ночного видения, закрепленные на шлемах. Там же крепились обыкновенные фонари, но это уже на крайний случай. Любой источник света здесь, как маяк на берегу океана, на него тянутся все, кому не лень: и свои, и чужие. Включенную пээнвэшку можно засечь лишь в такой же прибор. И с этим ничего поделать нельзя. Пассивная подсветка выдавала на чужую сетчатку ярко-зеленый огонек. Хотя и производились автономные модели, но они стоили дорого и были по карману лишь спецслужбам. А санитары города действовали не в тылу врага, а на своей территории. К чему лишнее расточительство.
– Теперь нам куда? – бодро спросила поэтесса, почувствовав под ногами пол.
– На кудыкину гору! – зло ответил Шаржуков и трижды сплюнул через левое плечо. «Закудыкала дорогу, дура!»
О суевериях каэсэсовцев ходили легенды. В силу опасной специфики службы они всегда относились с особым трепетом и вниманием к приметам.
– Без моего разрешения ничего руками не трогать. Не шуметь. Не болтать. Все, что я скажу, выполнять, не раздумывая. Да, и не забывай смотреть под ноги, словно ищешь оброненный кошелек.
– А можно, я буду искать обручальное колечко? – с придыханием спросила Ада.
– Можно, – милостиво разрешил лифтер. – Найдешь мужской перстень, не забудь сказать мне. Я тут в прошлый раз свой посеял. – Олег закончил короткий инструктаж. – Вопросы есть? Вопросов нет. Хорошо.
Они свернули в боковой тоннель, резко изгибающийся под прямым углом. Проход не кончался, а только поочередно сворачивал то влево, то вправо, будто здесь проскакал огромный шахматный конь. А может, в этих местах славно и ударно потрудилась бригада сумасшедших горнопроходчиков, не сумевших правильно «прочитать» чертеж прокладки подземного сооружения?
Впереди тоннель от потолка до пола перегораживала завеса из тонких, почти невесомых, светящихся водорослей. Завеса была абсолютно безопасна, поэтому ее никто не убирал. Но неопасная и привлекательная завеса из толстых нитей плесени, мутировавших в побеги белых растений, мягко и ненавязчиво обволакивала любого, кто проходил через нее. Что, безусловно, очень пугало несведущих.
«Привет, друзья! Здорово, братцы! Как дела?» – донеслось с низкого свода. Шаржуков пошел тише. Еще одна «домашняя заготовка», безотказно действующая на новичка. Он с трудом удержался, чтобы не обернуться. Впрочем, Олег и так прекрасно знал, что поэтесса шарит взглядом по стенам и потолку прохода в поисках невидимого, но вежливого собеседника.
По бетонным поверхностям ползали короткие тушки болтунишек-повторяшек. Безвредные личинки жуков-двухлеток могли заучивать простые фразы. В этом отрезке перехода они повторяли одни и те же слова приветствия. Обучали их каэсэсовцы при помощи навороченного ipoda с записями одних и тех же слов, передающихся через динамики, спрятанные за трубой. Олег был одним из многих, кто скидывался на герметизированную электронику и аккумуляторы, садившиеся намного раньше, чем гарантировала реклама из торгового проспекта.
Никто не знал, как личинки могут запоминать, а потом повторять слова. Болтунишки – новая головоломка для ученых.
Проходя сквозь привычный шелест приветствий, Олег готов был поклясться, что услышал сквозь обычное и привычное бормотание «Привет!» и «Как дела?..» неожиданно вклинившееся: «Шаржуков, я тебя жду… лицом к лицу!» Захотелось вернуться и послушать снова. Но график движения нарушать не стоило. Побочный звуковой эффект Олег списал на похмелье и то, что мало поспал. Можно было списать на гордыню и известность в узких кругах, но этими качествами лифтер не страдал ни разу после того, как принял присягу.
За спиной громко засопела поэтесса. Услышав болтунишек, она натянула полумаску респиратора биозащиты.
«А как же вожделенные впечатления? Слишком прагматично для того, кто собрался сюда за вдохновением. Быстро ориентируется. Осторожная, да и предусмотрительная!»
«Шар-Шарж-Шаржуков, давно не виделись!»
Олег отогнал шепоток вместе с ярким видением запотевшей кружки пива с пенным ободком по краю. Похмелье и не такие фокусы может выкидывать. А болтунишки и есть болтунишки. Ничего больше не могут, только ставить людей в тупик. Надави пальцем, и брызнет зеленой жижей. Вот и весь ответ науке!
Он поднял руки и убавил контрастность пээнвэшки. Под потолком пошел сплошной ковер светящегося лишайника, испускающего мертвенный зеленый свет. Излишняя контрастность неприятно резала глаза. Попутчице он ничего не стал говорить. Все обговорено на инструктаже. Ей все едино. Потерпит. За один раз сетчатку глаз не испортит.
Ада не смогла удержаться от идиотского вопроса:
– Как ты тут ориентируешься, неужели по памяти?
– А как ты наверху в городе ориентируешься? – вопросом на вопрос ответил лифтер. – Любой каэсэсовец должен знать вверенный ему участок.
Шаржуков умолчал про электронный планшет с картой, закрепленный на запястье. Компактный навигатор на поверхности показывал твое местонахождение с привязкой к местности с точностью до метра. Небольшая погрешность никого не смущала. Под землей он высвечивал заложенные в его память переплетения лабиринтов. Чтобы определиться с тем, где ты находишься, надо исходить из промежуточных ориентиров. Здесь не видно указующей Полярной звезды, и самый примитивный компас тут не поможет из-за магнитных полей, излучаемых кабелями, встречающимися на каждом шагу.
Тоннель раздвоился. Они остановились перед развилкой. Здесь их ждал маленький, но неприятный сюрприз. Олег принюхался. В воздухе ясно ощущался специфический запах мускуса. Он сел на корточки и начал внимательно осматривать пол. На бетоне лежала свежая кучка помета. Экскременты по величине и форме напоминали желудь среднего размера, у которого один конец немного заострен, а другой утолщен. Похоже, здесь не так давно пометил свою территорию крупный панцирохвост, оставив послание на самом видном месте. Навыки подземного следопыта позволяли Олегу видеть вещи совсем иначе, чем другим людям. Он размял один «желудь» между пальцами. Так и есть, на ладони остались мелкие кусочки костей, шерсти и… хитина. Оголодал мутант, если начал жрать сородичей. Помет был белесого цвета из-за вкраплений извести. Следовательно, тварь пила воду из старого водовода, часто подтекающего на проржавевших стыках. Если не изменяет память, он тянулся через правый проход. Значит, дальше придется идти по левому ответвлению. Немного дольше, чем он рассчитывал. Ну, ничего: иногда приходится выбирать путь в обход, занимающий больше времени, чем планировал лифтер, но зато более безопасный.
Олег не страдал излишней брезгливостью, копаясь в помете. Став каэсэсовцем, он выбросил щепетильность за ненадобностью. Этого требовало дело и желание уцелеть. С полгода назад Шаржуков наткнулся на экскременты костерога: аккуратные светло-желтые круглые лепешки, будто россыпь монет, оброненных кем-то на пол. Тогда костерога, затаившегося среди труб, отловили без труда. А все благодаря «монеткам», выдавшим хозяина. Копаясь, изучая помет, нюхая и чуть не пробуя на зуб, лифтер нашел оловянного солдатика. Желудочный сок обезличил фигурку, сняв краску получше любого растворителя.