Десантники двинулись на штурм внутреннего горного хребта Тибета. Окруженный цепями высоких гор и подпертый приподнятыми на большую высоту долинами хребет напоминал остров льда в океане гор. Многочисленные отроги были так же высоки, как и сама извилистая центральная цепь, что делало обходной путь бессмысленным. Только вперед и вверх. С этого белого спрута, щупальцами отрогов вцепившегося в плоскогорья, ледяные реки стекали во все стороны света. Его короткие, но широкие долины пропускали вдоль гребней медленные потоки льда, исполосованные зияющими лентами разломов.
Идти вверх было тяжело. Лямки рюкзаков резали плечи и гнули разведчиков к липкому снегу. Буквально на четвереньках, сглатывая тошнотворные комки, подкатывающие к горлу, десантники забрались на первый перевал.
Глазам открылась новая панорама обледенелых гребней, венчавших затененные ледниковые цирки. Под ногами ледник, весь в буграх и ямах, вспученный и пересеченный трещинами. Переход на следующий гребень отыскать удалось, и теперь оставалась самая малость – дойти. Широкой дугой десантники обошли вертикали стен, сбросивших на ледник блестящие сахарные обломки. Сверкающие грани ледопада подошли к крутому ледяному подъему.
Ледорубы оставляли в крутом монолите крошечные отметины—опоры для ног. Острые зубья кошек рисовали на поверхности ледника все более короткие зигзаги. Выглянуло солнце, до этого прятавшееся за дальним отрогом. От его лучей лед вспыхнул сине-красным пламенем, и казалось, что скалолазы поднимаются по стене огня.
Несмотря на постоянную работу, стало холодно. Чтобы хоть немного согреться, Кузнецов воскресил в памяти давнюю командировку в Мертвую пустыню к развалинам Старой крепости. Тогда его группа пробиралась в безводных песках, изнывая от невыносимого зноя. Стояла чудовищная жара, и людям казалось, что конца пути не будет. От воспоминаний о раскаленных песках Николая бросило в жар, и холод отступил. Аутотренинг – штука полезная.
– Работай лицом к леднику, не вертись,– сказал Кузнецов Леве.– Не дай Бог, сорвешься. Чем будешь хвататься? Фамилия у тебя подходящая, но не до такой же степени.
Сверху упал конец веревки, сброшенной Шамановым. Латын преодолевал стенки порхая, почти танцуя, словно там была приготовлена для него невидимая лестница.
У Кузнецова и Задова было одно неоспоримое преимущество перед отрядным священником и перед любым мастером-верхолазом: у них все еще впереди.
Выступ, за которым просматривалась отличная щель, казался непреодолимой преградой. Нужно пробовать еще и еще, стараясь залезть на него. Сделать рывок и, если понадобится, дойти «на зубах», но дойти.
Лева «играл на пианино», похлопывая над собой пальцами в поисках зацепки. Кузнецов крикнул снизу:
– Ну, чего ты там? Гнездо решил свить?
Наконец Задов зацепился за выступ и забрался наверх, опасно цепляясь автоматом за камни. Перегнувшись через край, он показал товарищам язык и гордо сообщил: «Я выше всех!» Все новички – дети, вечные первопроходцы.
– Есть старые альпинисты, а есть бесстрашные. Я пока ни разу не встречал старых бесстрашных альпинистов,– поделился жизненным опытом Латын.
С разломанного гребня соскользнула и поползла каменная плита, срезая ледяные выступы. Набирая скорость, она рвалась к подножию, увлекаемая силой тяжести, и прошуршала в какой-то сотне метров от замерших разведчиков, обдав их фонтанами снега и ледяной крошки. Холодный ветерок почему-то принес запах сырой земли.
…Выбравшись на горную тропу, разведчики сделали привал. Когда Лева достал из рюкзака несколько консервных банок, из-за поворота тропы появился настоящий лама с копьем в руке и вопросом: не желают ли путники за умеренную плату прослушать санскритские тексты, положенные на мелодическую основу, а также колдовские молитвы дурдалги? Аккомпанировать себе лама собирался на копье, на которое успел незаметно натянуть две струны. Получив усталое согласие, служитель культа тут же нацепил на лицо маску из конского волоса, превратившись в подобие коричневого волка, разгуливающего на задних лапах и в халате. Лама начал концерт с пожелания доброго пути, а закончил горловым пением, звучавшим особенно сильно благодаря особой горной акустике. В какой-то момент слушателям стало даже страшно, а потом смешно.
В награду певец-горловик получил банку тушенки. То, что она свиная, говорить не стали. Зачем? Все равно разносолов в рюкзаках не было. Чем богаты, как говорится…
Лама давно исчез и ужин подходил к концу, когда разведчики услышали вверху необычные звуки: барабанный бой и чеканную поступь марширующих солдат. Задрав головы, они замерли, пораженные увиденным зрелищем. В небе появилась целая армия. Развевались знамена, ржали кони, солдаты в красных мундирах палили из мушкетов и пушек. Баталия длилась несколько минут. Затем видение исчезло. Ему на смену пришел новый мираж. Несколько десятков израненных шотландских стрелков в старинной военной форме отступали через каменное плато под натиском двухголовых исполинов, закованных в пятнистую зеленую броню. Воины в клетчатых юбках еле брели, спотыкаясь о камни. Призрачное отступление шотландцев сменилось морской баталией, более близкой к современным дням. Небесный экран показал полярные широты. Десантники с трепетом наблюдали, как двухмоторные самолеты и подводные лодки атаковали морской караван. Сейчас картина была словно перевернута. Тонущие суда плыли мачтами вниз и погружались не в море, а в небо. Туда же, вверх, падали сбитые торпедоносцы. Изображение боя внезапно подернулось рябью и пропало. Невидимая рука выключила гигантский телевизор. По небу плыли обычные перистые облака.
– Миражи! – пояснил Шаманов, махнув рукой.– В горах и не такое можно увидеть и услышать.
Следующими из-за скального поворота вывалила пестрая компания японских археологов с необъятными баулами «мечта челнока» и громоздкими фотоаппаратами на треногах. Получив лаконичные ответы «да» и «нет» на все свои вопросы, общительные археологи так и не поняли, зачем военные лезут по отвесной скале, а не идут по горной тропе. Еще они не смогли понять: какая польза армейскому альпинисту с голубым цветочком на каске от того, что он сфотографировался в их компании их же аппаратом – ведь снимки ему все равно не достанутся. Впрочем, японцы остались вполне довольны встречей и поспешили дальше по тропе.
Снизу раздался горловой вой, полный злости и разочарования. Это певец-монах решил перекусить тем, что ему послали благодарные слушатели. Голос печально вопрошал скалы, что делать с консервами из свинины, и ответом ему было только эхо.
Привал нужно было заканчивать. Все это прекрасно понимали и наслаждались последними минутами. Лева решил потренироваться в завязывании узлов.
– Хорошо держит только красивый узел,– глубокомысленно заявил Лева.– В нем сила гармонии переплетается с гармонией силы.
Задов взялся за тонкую крепкую веревку и начал с закрытыми глазами вязать первый прекрасный узел, копируя опытного Шаманова. Очень скоро неугомонный одессит стал похож на гигантский кокон шелкопряда.
Когда Леву распутали, он прислонился к ребристой скале и вяло пробормотал: