— Интересно узнать, как вам это удается, — продолжал принц, — но в настоящий момент важно не это. Найти сигнальный маячок было лишь одной проблемой моего брата, найти кого-то, кто может с ним обращаться, — совсем другое дело. Поэтому я теперь должен уберечь от своего брата не только маячок, но также и вас. А так как существует возможность, что Сарад Нукпана сможет определить местонахождение Сагреда сам, мы должны найти Ловца Душ первыми.
— А если я откажусь?
Как я и предполагала, он бросил на Пиараса взгляд, который легко было понять.
Мне не нужны дальнейшие уточнения, и я надеялась, что принц не видел необходимости давать их.
— Сатрик убил нашу мать своими собственными руками, госпожа Бенарес. Он убил или изгнал самых доверенных советников, и он пытался убить меня бессчетное количество раз. Теперь он приблизил этого шамана, подлейшего из подлейших, править рядом с ним. — Он замолчал, и я увидела, как играют желваки на его лице. — Завладев Ловцом Душ, он получит даже больше, чем способен пожелать его больной разум. Сараду Нукпане потребуется лишь пролить живую кровь, чтобы открыть камень, и принести в жертву душу, чтобы получить его силу. — Его голос опять стал тихим шепотом. — У моего брата есть все, что можно себе представить, и будет еще больше. Мне же терять нечего.
Его глаза были как черно-янтарные шары. Он не просто принял решение, он был готов безрассудно идти на риск — и, возможно, желал совершить то, что тоже можно считать сумасшествием. К сожалению, здесь не было его брата и нельзя было сразу же воплотить задуманное. Выросшая в доме, похожем в чем-то на дом Сатрика Мал’Салина, я почти мгновенно узнала некую ментальную нестабильность, витающую в воздухе. Так что я могла в какой-то степени понять, что он ощущает, и даже этому посочувствовать, но не тому, что он хотел сделать.
— Вам нужно сделать довольно простой, с моей точки зрения, выбор, — продолжал он. — Вы или за моего брата, или против него.
— Не понимаю, почему лично я должна быть за Сатрика Мал’Салина.
— Тогда найдите Сагред мне.
Я медлила. Не самое лучшее действие, но очень не хотелось сказать что-нибудь не то. Такие вещи выпаливают прямо в лицо. Особенно когда говорю их я.
— Принимая во внимание то, что я слышала о вашем брате и Сараде Нукпане, и то, что мне рассказали о Сагреде, собрать все три вышеперечисленные составляющие в одной комнате — самая последняя вещь на свете, которую хоть кто-нибудь захотел бы сделать.
— Значит, мы договорились.
— Поймите мою дилемму, ваше высочество. Я слышала, что ваш брат и Сарад Нукпана способны на все. Но я не знаю ни вас, ни ваших планов.
— Мои планы вас не касаются. Но как бы вы ни раздумывали, вряд ли в вашем положении можно торговаться.
— Истинная правда. Но вы сказали, что мой друг и я не пострадаем, что мы будем отпущены сразу, как только вы получите то, что хотите. Вы требуете моего полного доверия единственному вашему слову. Я никогда не имела дела лично с вами, но эльфы знают по горькому опыту, что такое слово Мал’Салина. Если кем-то данное слово можно истолковать по-разному, то обычно говорят, что это слово Мал’Салина.
Сзади меня раздалось злобное шипение и звяканье холодного оружия, вытаскиваемого из ножен. Принц не пошевелился. Охранник рядом с Пиарасом не сдвинулся с места. Я тоже не отреагировала — зачем испытывать судьбу и проверять, каковы мои шансы на долгую жизнь? Я не слышала, как оружие опять вошло в ножны. И ни в коем случае не хотела оборачиваться и искать, кто это сделал.
Одна рука принца покоилась на искусно вырезанном подлокотнике кресла. Он отломился, когда пальцы вцепились в него железной хваткой. Хотелось верить, что дерево было давно прогнившим, хотя я знала, что это не так. Я склонялась к мысли, что это было сделано, чтобы произвести эффект на присутствующих.
Когда принц заговорил, его голос звучал спокойно.
— В отличие от большинства членов моей семьи, мое слово — священный закон. Ваше право верить или нет. Но чтобы вас привести сюда, сильно рисковали мои люди и я сам, потому что мой брат подобрался близко к своей цели и хранители все больше впадают в отчаяние, как и я. Так что, госпожа Бенарес, никому из нас не остается ничего другого.
Я не считаю предмет по прозвищу Ловец Душ лучшим выбором.
Взгляд темных глаз принца переместился ниже, к моей груди, туда, где под камзолом находился амулет.
— Снимите.
Я даже не шелохнулась, чтобы выполнить его приказ.
— Снять не могу.
— Меня не интересует ваше желание, госпожа Бенарес. Я дал вам благоприятную возможность закончить это без крайних мер, которые были бы нам обоим неприятны.
— Она не может снять. Он ее не отпускает. — Голос Пиараса был решительным, только слегка дрожал.
Подобно искре под тлеющими угольками, я почувствовала медленное возрождение жизненной энергии в словах молодого заклинателя. Там таилась опасность, и она была реальной, ощутимой в холодном воздухе комнаты. Не могу точно сказать, осознавал ли Пиарас, что происходит, но знания принца были несколько другими. Неизвестно, хорошо ли он изучал магическое искусство, но не думаю, что он воспринимал Пиараса как настолько же серьезную угрозу, какую представлял сам. Пока еще. Меньше всего я хотела бы, чтобы Пиарас пострадал от Чигару Мал’Салина. Мне надо отвлечь внимание.
Я вытащила из-под рубашки амулет.
Пиарас мгновенно отреагировал:
— Нет!
Он рванулся ко мне, но тут же был остановлен обоими охранниками.
Силой воли я заставила себя не обращать на это внимания. К счастью, принцу Чигару было не до этого. Его внимание было мгновенно приковано к сверкающему в свете костра амулету. Я глубоко вздохнула. Задача выполнена. Это привело к возникновению новой проблемы, но я была готова решить ее любым способом, каким сумею. У меня такое чувство, что ни для кого из находящихся в этой комнате, включая меня, не будет ничего хорошего. А… плевать! Мои руки были развязаны, в комнате было окно, и я была готова к побегу. Я ощущала активность амулета, его тепло проникало в мое тело. Думаю, этого уже достаточно, даже слишком.
Принц встал и наклонился ко мне. Он уперся руками в подлокотники моего кресла, эффектно припечатав меня к спинке, а его волосы, закрыв нас от посторонних взглядов, спадали вокруг темной шелковистой шторой. Он не сделал ни одного движения, чтобы дотронуться до меня или взять амулет. Он только смотрел на меня так, как никто и никогда раньше на меня не смотрел. Это был страх осознания первобытной мощи и всепоглощающая жажда завладеть ею. Мне совсем не понравился его взгляд. Я в ответ посмотрела на него в упор. Краем глаза я увидела большую пыльную вазу на краю стола. Она стояла не так уж и близко, чтобы я могла дотянуться руками, но мне необязательно ими пользоваться, чтобы этот вазончик обрушился на затылок принца Чигару. Я так живо представила картину, что меня это развеселило, и я слегка улыбнулась. Гоблин все понял совершенно не так. Его проблема, не моя.