Царь, который было уже дошел до конца залы, остановился и с удивлением посмотрел на него:
— Это как это не свидимся? Почему?
— Так я это… В Золотое царство поеду!
— Как поедешь? — опешил царь. — Ночью?
— А чего ждать, чем скорее в путь отправлюсь, тем скорее обратно вернусь.
— Э, нет, — строго сказал Далмат, — негоже так. Ты иди пока отоспись, а там с утреца и в путь‑дорожку. Ты не думай, бояться тебе у меня нечего. Сейчас слуги тебя в опочивальню отведут, там выспись как следует. Утром мы с тобой чайку попьем, посидим рядком да поговорим ладком, а потом, глядишь, и ехать скоро раздумаешь. Я, признаться, не сильно верю, что ты у царя Кусмана что добыть сможешь. Да… А тут, может, и Калина моя тебе по сердцу придется…
— Ваше величество! — взмолился Ваня. — Невеста у меня есть! Светлояра!
— Знаю, знаю, — замахал руками царь, — поди, думаешь, совсем старик из ума выжил, забываться начал? Да я ж ничего дурного и помыслить не могу, мне бы дочурку свою пристроить как‑нибудь, да чтобы за хорошего человека. А ты мне, Ванюша, понравился. Оставайся, а? Она девка ничего…
Ваня сделал такое скорбное лицо, что царь снова махнул рукой:
— Молчу, молчу. Утро вечера мудренее, доброй тебе ноченьки.
— Доброй, — облегченно вздохнул Иван, — доброй ночи.
Царь, шаркая босыми ногами, скрылся за дверью. Ваня оставшись один, подумывал уже было о том, чтобы сбежать, найти Весту и упросить ее мчаться в Золотое царство, но тут двери растворились, и в залу вошли два человека в богатых парчовых одеждах. Иван даже было решил, что это какие‑то вельможи, пришедшие по зову царя, но быстро сообразил, что это и были царские слуги, оба низко ему кланялись и порывались взять под руки.
— Сюда, пожалуйста, — подобострастно сказал один из слуг, — не ушиби ножку, сударик, здесь крутая лестница.
Ваню отвели куда‑то наверх, сначала по лестнице с высокими ступенями, потом какими‑то коридорами, устланными белым ковром. Наконец один из слуг торжественно открыл перед Иваном дверь, за которой оказалась просторная горница. Слуга зажег подсвечник о трех свечах, поставил его на край изразцовой печи. Другой расстелил широкую кровать, крытую толстым шерстяным одеялом, взбил перину и подушки.
— Покойно тебе почивать, сударь, если будет какая надобность, — зови, мы неподалеку.
Ваня поблагодарил, подумав, что где‑то он уже это слышал. Но рассуждать было лень, и он, скинув с себя плащ, кафтан и рубаху, завалился на роскошную перину прямо в сапогах. Уснул мгновенно, даже не успев подумать, где же сейчас Веста.
Ночь прошла как одно мгновение, казалось, только что он закрыл глаза — и вот уже рассвет, промчался под окнами красный всадник Ярополк, и засияло ясное солнышко. Яркий свет бил в окно, распадался на сотни лучиков, танцевал на полу. Оконные рамы были красные, колыхались от легкого ветерка красные же занавески. Ваня чихнул и проснулся. Тут же за дверью раздались торопливые шаги, просунулась в горницу чья‑то голова и быстро задвинулась обратно. Ваня сонно улыбнулся и начал одеваться. Когда застегивал кафтан, в горницу зашел вчерашний слуга с кувшином и полотенцем в руках.
— Хорошего тебе утра, сударь. Вода для умывания, пожалуй, к корыту.
Иван подошел к корыту, стоящему на небольшом столике рядом с кроватью. С наслаждением умылся ледяной водой, долго фыркал, вытерся насухо домотканым полотенцем.
— Царь тебя ожидает, — сообщил ему слуга, — изволь, я отведу.
Ваня кивнул и пошел следом. Прислужник все тем же запутанным путем отвел его в залу, где все было накрыто для завтрака. Судя по всему, это был тронный зал, но царь, видимо, проводил здесь большую часть времени — ел, читал, принимал подданных. Огромный дубовый стол, служивший одновременно и столом для заседаний, был покрыт белой скатертью. И чего только на нем не было! Жареная дичь, соленья, варенья, пироги открытые и закрытые, кулебяки, супы в огромных мисках, свежие и сушеные фрукты, вина — словом, царь предпочитал завтракать так, чтобы потом весь день не ломать голову над тем, чем бы еще закусить. Признаться, царь очень любил покушать, но, несмотря на это, считал, что ему не к лицу трапезничать несколько раз на дню. Он завел обычай накрывать на стол с раннего утра и не убирать с него кушаний и закусок до самой ночи. Перемены блюд не было, к вечеру со стола убирали пустые блюда для того, чтобы утром вновь на столе было все то изобилие, которое готовилось на огромной царской кухне.
— Присаживайся, — радушно пригласил царь Далмат, — как спалось?
— Хорошо, — неопределенно проговорил Ваня и тут же опомнился, — Доброе утро, батюшка царь!
— Доброе, доброе, — пробурчал Далмат уже невнятно и впился зубами во внушительный кусок свинины, — ты не стесняйся, садись, кушай. Поди, — он тоскливо глянул на Ивана, — не скоро так поесть придется, сердешный! Али ты передумал?
Ваня решительно мотнул головой, сел и отломил добрую половину от могучей рыбины, лежащей на большом блюде. Съел целиком, вместе с костями. Царь Далмат одобрительно на него взглянул:
— Однако ты, Ванюша, силен насчет покушать. Это хорошо. Моя Калина тоже покушать любит. Точно не передумал, а?
Иван твердо решил не вступать в разговор на эту тему и смолчал. Царь понял, охнул с досадой и залпом выпил чарку вина.
— Ладно, Ваня, не буду неволить. Я тебе другое скажу: путь тебе предстоит неблизкий, ты давай проси, если что надо. Ну там оружия булатного, коня боевого… ты только скажи, все, что имею, отдам.
— Спасибо, батюшка царь, — поклонился Ваня, давясь рыбой, — если дадите мне хорошего иноходца, больше ничего и не надо. Мне бы и конь не понадобился, да вот беда какая — разминулись мы с волчицей, которая мне помогать взялась.
— Вот еще глупости, — фыркнул из‑под стола знакомый голос.
Царь подпрыгнул на месте, Ваня схватился за сердце. Веста, путаясь в скатерти, выбралась на свет и сладко потянулась.
— Громовеста! — воскликнул обрадованный Иван и бросился ее обнимать. — Я думал, что никогда не встречу тебя больше!
— И не надейся, — волчица облизнулась, — я же говорила, что с тобой до конца буду. Вот и терпи меня теперь. Здравствуй, царь‑батюшка! — Она обернулась к Далмату. — Сколько лет, сколько зим!
— Поди ж ты, — охнул царь, — неужто Веста?
— Она самая, Далмат, она самая. До чего же я рада тебя видеть!
Царь, подозрительно всхлипывая, порывисто обнял ее за шею, на мгновение зарывшись лицом в густую белую шерсть. Веста, скалясь по‑доброму, мягко сказала:
— Ну будет, будет. Я тоже очень рада тебя видеть. Тебя, я вижу, с Иванушкой уже не надо знакомить?
— Знакомы уже, — покивал царь, — ты сказывай: как, откуда?
— Потом, все потом, — отмахнулась волчица, — сейчас зря время терять нельзя. Пора нам с Иванушкой в Золотое царство отправляться, тебе гостинец добывать. А ты жди‑дожидайся да пуще глаза огнецветку береги: не ровен час прочь улетит, а там поминай как звали.