— Это же я все придумал?!

Утративший, похоже, остатки совести карапуз даже не пытался оправдываться:

— Забей, Сеня. Жизнь полна неожиданностей. Ты придумал, я записал, кто-нить потом киношку снимет. Че ты паришься? Ну не бабу же я у тебя увел!

Он посмотрел на не слишком-то успокоившегося от таких речей кореша и поспешил сменить тему:

— Я вот над чем последнее время размышляю. С Голым… такая фигня получилась. Интересно, где он прописан был? Надо бы на его доме… доску мемориальную повесить. Какой матерый человечище! Настоящий интеллигент. За общее дело не пожалел даже собственной поганой жизни!

Размышления его прервал стук в дверь:

— Але! Вам телеграмма-молния. Шаровая.

Федор сочувственно похлопал по плечу насупленного приятеля и вышел в прихожую.

Вернулся он не в меру серьезным и сосредоточенным. Помахал в воздухе полоской бумаги с блеклым текстом и сообщил:

— Когда-то Бульба открылся мне, что он из органов. Сказал, что когда он уйдет на пенсию по выслуге лет, я буду должен его заменить. Бульба теперь пенсионер. Поедем провожать старика в последний путь. В дурдом.

Несмотря на то, что Сеня попытался было ухватить телеграмму, чтобы лично ознакомиться с ее текстом, Федор ловко увел бумажку из-под носа чрезмерно любопытного дружка, выхватил зажигалку и, подпалив послание с двух сторон, бросил его в пепельницу. Убедившись, что «телега из центра» превратилась в горстку пепла, он скомандовал:

— Собирай пацанов — хватит киснуть в этом Шире. Нас ждут великие дела! Один у всех и все на одного, как говаривают в шоу-бизнесе!

Эпилог

У эпилога не бывает эпиграфов.

Д. Донцова. Как написать хорошую книгу

The End.

Сборник «Лучшие кадры Голливуда»

Чук и Гек, не выспавшиеся и не слишком довольные очередным «замутом» беспокойного Федора, вяло переругивались между собой, обсуждая степень собственной крутизны. Сеня поеживался в седле от предутреннего холодка — Пендальф, вызвавший их на стрелку, назначил местом встречи продуваемую со всех сторон заброшенную стоянку, на которой и расположилась сейчас «ширская четверка». Кроме непредусмотрительного выбора явочного места, старикан явно не собирался демонстрировать свою пунктуальность — прошло уже полчаса с обозначенного времени, а они так и продолжали бороться со сном и холодом.

Когда наконец из-за поворота показалась жутко скрипучая повозка, на козлах которой болтался Пендальф, законспирированный в безразмерный балахон с капюшоном, карапузы уже готовы были совершить над старым разведчиком действия надругательного характера.

Впрочем, старик даже ухом не повел в отношении язвительных реплик в свой адрес, жестом пригласив Федора занять место в повозке и столь же решительно указав от ворот поворот остальному «молодняку».

Бывший кольценосец комфортно разместился в крытом экипаже, а проклинавшие почем свет собственную доверчивость карапузы продолжили растрясать свои телеса на спинах своих «тоже кони».

Оказавшись в повозке, Федор в первую очередь обнаружил, что Пендальф уже подхватил где-то по дороге Бульбу. Престарелый родственник мирно посапывал носом в своем кресле, укрывшись теплым пледом. Карапуз аккуратно тронул его за локоть, и тот, едва приоткрыв один глаз, осмотрелся вокруг и прошамкал:

— Проштите, а кута это мы едем?

Федор понял, что так и остался неузнанным, и, скорчив недовольную гримасу, назидательно произнес:

— На пристань, Бульба. Ты что, не узнаешь меня? — и, не дожидаясь ответа, затараторил: — Историю болезни я тебе выправил. Сейчас сядешь на баркас и через неделю будешь в санатории. Только это, — он принялся шарить в карманах и, наконец, вытащив оттуда сложенную вчетверо бумагу, протянул грамотку старику:

— Вот тут черкани подпись, ну или крестик поставь.

Старик не глядя подмахнул бумаги заботливо предоставленным «паркером» и, напрягая зрение, вопросил:

— Проштите… а вы кто, шобштвенно, будете? И шта вы делаете в моей телеге?

Федор аккуратно спрятал бумагу в нагрудный карман, застегнул пуговицу и прихлопнул по клапану ладонью:

— Извини, Бульба. Все твое теперь мое.

Старик только покачал головой:

— Вот как… Интересно получилось… — и снова погрузился в дремотное состояние.

Федор и сам вскоре задремал, повинуясь мягкому покачиванию рессор, и очнулся лишь, когда резко затормозивший экипаж едва не позволил его носу встретиться с его же коленкой.

Бородатая физиономия Пендальфа, просунувшегося внутрь, окончательно согнала с карапуза остатки сна и сообщила его мыслям и телу правильное направление движения:

— Слазь!

Выбравшегося наружу заспанного товарища встретили донельзя злые и запыленные Чук, Гек и Сеня, так и проболтавшиеся всю неблизкую дорогу в седлах и потому не слишком приветливо общавшиеся теперь со своим «привилегированным собратом». Пендальф, впрочем, пресек намечавшийся классовый конфликт, заставив карапузов заняться престарелым земляком.

Покуда Чук и Гек выполняли приказ начальства, выгружая «едва движимое имущество», Федор принялся оглядываться по сторонам и обнаружил, что пожаловали они к самой пристани, возле которой пришвартовался небольшой океанский лайнер, тысяч на десять посадочных мест.

Возле лайнера, явно готовившегося к скорому отплытию, столпились провожающие, среди которых карапуз не сразу разглядел уже знакомых ему Агента Смита и Электродрель — уж очень они были похожи на остальных пассажиров рейса, отбиравшихся явно по национальному признаку.

В этот момент Бульба, под ручки доставленный к причалу своими наркоповодырями, принялся подслеповато оглядываться по сторонам:

— Так… где это я?

Впрочем, никто не удостоил его ответом, Пендальф лишь махнул рукой карапузам-тимуровцам, и вся процессия двинулась к трапу, возле которого их уже и поджидали новоиспеченный тесть Агронома и прочие официальные лица. Поприветствовав старых знакомцев, Агент Смит основное внимание уделил Бульбе:

— Приготовься, старикан. Поедешь с нами. На родину предков.

Нарядившаяся в костюм стюардессы Электродрель ласково подмигнула Федору, отчего тот залился яркой краской, и тоже принялась инструктировать престарелого карапуза:

— В пути чтобы не пить, бутылки за борт не бросать.

Бульба старательно закивал седой головой и, вырвавшись из рук провожатых, заковылял вверх по трапу, даже не оглянувшись напоследок. Вслед за ним двинулся и Смит, решивший лично проконтролировать старичка.

Проследив за тем, как эта парочка исчезает в чреве лайнера. Пендальф неожиданно повернулся к столпившейся вокруг него молодежи и заявил: