— Обычно — штатный десяток… — ухмыльнулся юноша. — Самое оно, чтобы размяться…
…При виде конного патруля из десяти делирийцев, выехавшего из-за поворота дороги, Том вдруг понял, что эта разминка может оказаться для него последней: воины были одеты в тяжелые латы и выглядели отнюдь не новичками. Растерянно посмотрев на замершего за соседней вековой елью юношу, Том внимательно вгляделся в его лицо, однако страха на нем не увидел: вместо того, чтобы подать сигнал отступать, Утерс-младший жестами показал Ромерсу его первую цель, потом слегка сдвинул ногой лежащий рядом дорожный мешок и вытащил из перевязи метательные ножи.
Поудобнее перехватив арбалет, Томас облизнул пересохшие губы и задержал дыхание, решив, что показывать свой страх сюзерену — позор для вассала.
Кивок Утерса-младшего, негромкий щелчок — и всадник, едущий первым, начал медленно откидываться на круп своего коня. Вскинутая вверх рука с растопыренными пальцами; зависшие в воздухе поводья, выскользнувшая из стремени нога… — Тому вдруг показалось, что он разглядывает свитки с совершенно не связанными друг с другом рисунками, и что художник, который их рисовал, слегка переборщил с изображением мелких деталей… А потом замедлившееся было время понеслось вскачь, и в вырезах барбютов ошарашенных делирийцев одна за другой начали возникать рукояти метательных ножей…
Сбив с ног вставшего на дыбы коня ударом щита, и врубаясь топором в бок летящего на землю всадника, Томас вспомнил, что обязан защищать спину своего сюзерена. И попытался проконтролировать перемещения графа. Но тут же понял, что это невозможно — Утерс-младший метался среди всадников, как ураганный ветер в зарослях камыша. В темпе, в котором Ромерс не смог бы двигаться даже без щита, меча и кольчуги. И безошибочно бил в сочления доспехов, под плакарт и латную юбку. Там, где мелькала спина Ронни, раздавалось дикое ржание лошадей, лязг железа и предсмертные хрипы. Шестнадцатилетний мальчишка, сравнительно недавно покинувший родовой замок, чувствовал себя в бою, как рыба в воде! И не делал ни одного лишнего движения!
"С ума сойти…" — подумал Том, добивая придавленного конем делирийца. — "А как он будет сражаться, когда наберется опыта и заматереет?"
— Все… Готовы… Тащи мешки и арбалет… — через пару минут, удостоверившись, что все враги повержены, приказал граф. Потом наклонился над одним из раненых, вытащил у него из ножен мизерикордию и совершенно спокойно ткнул ею в глаз хозяину. — Поторопись: до Зайда рукой подать. А лишние свидетели нам ни к чему…
Надежда на то, что мы сможем добраться до Свейрена за четверо суток, умерла к середине первого дня пути. Вернее, не умерла, а скончалась в жутких муках от руки моего верного оруженосца. Если бы не его "потрясающие способности" к лицедейству, то мы, выбравшись на Зайдский тракт, смогли бы мчаться в столицу Делирии, останавливаясь в придорожных тавернах только для того, чтобы переночевать. И не особенно беспокоясь о проверках: имеющиеся у нас подорожные практически не отличались от оригиналов, а шансы встретить по дороге людей, способных понять, что подпись графа Сарбаза и его личная печать являются подделками, были равны нулю. Однако… первая же попытка проехать мимо встречного патруля закончилась побоищем.
Нет, сначала все шло, как надо: воины, увидевшие вышитые на наших сюрко эмблемы Ночного двора, поприветствовали нас поднятыми над головой сжатыми кулаками. Я повторил их жест… и тут патрульные выхватили мечи!
Как потом оказалось, при виде вооруженных вражеских солдат мой великовозрастный оруженосец тут же изменился в лице и "осторожно" потянулся к топору…
…В общем, конец первого и весь второй день мы передвигались по проселочным дорогам и бездорожью, тренируясь правильно реагировать на делирийцев. И в итоге умудрились оставить в живых аж два разъезда! Правда, сумасшедший успех на редкость талантливого ученика не помешал мне встретить третий рассвет в поле: испытывать вновь обретенные навыки Томаса Ромерса в городе Фарбо, столице одноименного графства, я бы не стал даже под страхом смертной казни. Мало того, перспектива открыто проехаться по владениям графа Эрвела Фарбо наверняка не обрадовала бы даже Кузнечика.
…Граф Фарбо, отставной тысячник делирийской армии, начинавший служить еще при деде Иаруса Молниеносного, несмотря на свой крайне почтенный возраст, отличался крайней подозрительностью и на редкость сволочным характером. По рассказам учителя, чуть ли не четверть населения графства в той или иной степени занималось самым любимым делом своего сюзерена — играло в войну. Судьи и тюремщики, мастера пыточных дел и соглядатаи — для обеспечения порядка и "благоденствия" их хватало за глаза. Количеству стражников, без дела шарахающихся по тихим улочкам этого городка, могла бы позавидовать столица любого королевства Диенна, а бдительности каждого из них — Внутренние службы большинства правящих династий. Любой прохожий, не имеющий с собой подорожную, мгновенно оказывался в графской тюрьме, где им начинали заниматься палачи. А самый легкий намек на желание совершить какое-нибудь преступление заканчивался на виселице или на плахе. Несмотря на практически полное отсутствие преступности, лобное место города без дела не простаивало: как минимум раз в седмицу на нем проводились показательные порки нерадивых солдат, а месяц, в который выживший из ума граф умудрялся казнить меньше десяти человек, его вассалы считали счастливым…
Краткий пересказ привычек бывшего тысячника вверг Тома в состояние черной меланхолии. Все четыре часа, потребовавшиеся нам на то, чтобы добраться до границы этого лена он молчал. А когда мы, наконец, проехали деревушку с говорящим названием Виселицы, за которым начиналась граница баронства Эрде, он неожиданно поинтересовался:
— А что мешает его вассалам куда-нибудь сбежать?
— Каждому ребенку, разменявшему четвертую весну, на предплечье выжигают эмблему рода Фарбо. А любой дворянин, приютивший у себя беглого вассала графа, становится личным врагом этого ненормального… — буркнул я. — А если учесть то, что у старикашки восемь сыновей, семь из которых занимают очень солидные должности в армии и при дворе, и еще пара десятков не менее воинственных внуков, то желающих повоевать против него находится немного…
…Кусок дороги от Виселиц и до города Морось прошел без каких либо происшествий — за полтора дня скачки мы встретили всего три патруля, ни один из которых даже не поинтересовался, что люди графа Сарбаза делают так далеко от столицы. Поэтому до здоровенного вертела, на котором болталась вырезанная из куска мятого железа кабанья голова, мы добрались не поздно вечером четвертого дня, как я планировал, а днем. За два часа до заката.
Увидев, что я поворачиваю коня на вытоптанную конями посетителей дорожку, начинающуюся под вывеской постоялого двора, еле сидящий в седле Том ошалело посмотрел на все еще висящее в небе солнце и на всякий случай даже потер глаза руками.
Естественно, от этого солнце не закатилось. И даже не попыталось скрыться в облаках. Может быть, потому, что на совершенно чистом небе их не наблюдалось?