— Ну, если ты так считаешь… Я постараюсь… — всё ещё сомневаясь в правильности принятого решения, неуверенно проговорил Виктор.
— Ну, вот и договорились, — хлопнул Серый его по коленке.
Тут он хотел было встать, считая, что разговор окончен и что время настолько позднее, что уже раннее, но Виктор, секунду помявшись, набрался смелости и легонько придержал его за рукав.
— Сергий… Дозволь мне такую дерзость… Задать вопрос… Но я хочу понять…
— Валяй, — вяло махнул рукой Волк и отвернулся, догадываясь, о чём может пойти речь.
— Почему ты не кажешься весёлым? Ведь твой друг, которого мы уже не чаяли и видеть, нашелся, вернулся целым и невредимым, перенеся такие опасные приключения и путешествия, которые в моей голове и не укладываются… Ты так долго искал его, так хотел увидеть, и вот теперь… Ты не рад. Почему? Из-за своей сестры?
— Если бы у меня была такая сестра, как эта выдра, я бы попросил Шарада забрать меня к себе… — покривился Серый и сплюнул. — Не нужен он этой Ленке, что тут неясного. И Ленка ему не нужна. Только он этого понимать не хочет, в отличие от тебя, и даже не пытается. И не слушает, когда ему умные люди советы дают. Пожалеет, да поздно будет, — мрачно предрёк смутные беды грядущего Волк и рывком поднялся на ноги.
— Пошли спать, ваше будущее величество. Уже вставать через три часа, а у нас ещё ни в одном глазу… Это пусть царский сын наш с балкона на звёзды стишки бубнит сам себе под нос — а у нормальных людей есть занятия и поважнее.
И, поёжившись от ночного холодка, Серый поднял воротник куртки, засунул руки в карманы штанов, и побрёл, не оглядываясь, к дому.
Разбуженный дружеским пинком в дверь своей комнатки, Иванушка, не открывая глаз, приподнялся на лежанке, поёжился от утренней прохлады, на ощупь нашёл на полу сапоги и снова обрушился на подушку, придавленный то ли подзадержавшейся усталостью, то ли тяжелыми мыслями.
Прошло уже почти пятнадцать часов с момента их памятного визита к калифу, а он всё ещё не пришёл к окончательному выводу — радоваться ему надо, или огорчаться.
С одной стороны, он теперь оказался женат на своем идеале, к своему и идеала изумлению. С другой стороны, его новоявленная супруга назвала всё это экспресс-обручение ничтожным фарсом и отложила все важные решения до их совместного возвращения в Лукоморск, правда, не сказав и однозначного «нет». Но оставила за собой право передумать в любую минуту. И, наконец, с третьей стороны, с самой нехорошей, его друг, его единственный, верный надёжный и преданный друг, на которого он положился, как на самого себя и верил, как самому себе и даже больше, его бесшабашный бродяга сорвиголова Сергий предал его!.. Он знал, как он любит Елену Прекрасную, и всё же выдал её замуж за этого нелепого Ахмета при первой же возможности!.. Он утверждает, что для него же старался, что получил за неё коня, ради которого всё это путешествие и затевалось… Но как он мог!.. Обменять человека ни животное, пусть и с золотым хвостом!.. Обменять его Елену!.. Да хоть на десять коней!.. Хоть на сто!.. Хоть на тысячу!!!.. Хоть на всех коней Земли!!!.. Ну, Сергий… Ну, зачем ты это сделал… Зачем… Что же ты сотворил с нашей дружбой… Что же мне теперь делать?..
Горестные его размышления прервал тихий стук в дверь, и в комнату лёгким шагом вошла девушка-служанка с подносом с горячими лепешками, чашкой, кофейником и тазиком с водой для умывания и бритья.
— Если господин разрешит, — тихо проговорила она, опустила поднос на низенький колченогий столик у лежанки, не дожидаясь разрешения, и осталась стоять рядом, ожидая приказаний.
Иван почти сразу вспомнил её. Это она прислуживала им вчера за ужином — в том же черном платье и черном платке, что и сейчас, несмотря на вечернюю липкую жару, такая же безмолвная и печальная.
— Спасибо, — смущенно вскочил он и быстро натянул сапоги. — Вы идите, отдыхайте, я сам тут со всем разберусь…
— Как господину будет угодно, — поклонилась служанка, и быстро вышла.
Окон в комнате не было, но откуда-то Иванову организму было известно, что на улице ещё темно, что времени не больше трёх часов утра, что все нормальные и даже не совсем нормальные люди ещё во всю спят, и что ничего из предложенного ему абсолютно не хотелось.
Но тут сам Иванушка подумал о том, что, скорее всего, этой девушке пришлось вставать ещё раньше (если она вообще ложилась), печь лепёшки, варить специально для них кофе и греть воду, и тяжкий выбор был сделан.
Через пятнадцать минут сытый до тошноты и побритый до ужаса Иванушка с Масдаем через плечо присоединился к уже поджидавшим его в конюшне Серому, Елене Прекрасной и Виктору.
Причём первые два усилено делали вид, что друг с другом не знакомы: Серый лениво метал ножи в столб с упряжью посреди конюшни, а Елена гладила и обнимала златогривого коня, скармливая ему с руки кубики дыни, и нашептывала при этом на ушко что-то такое нежное и задушевное, что Иванушка даже приревновал.
— Я пришёл, — растеряно сообщил Иван единственному человеку, который поднял на него глаза — Виктору Огранщику.
— Ну, тогда поехали, что ли, — предложил собравшимся Волк, не глядя на Ивана, и легонько потёр помятый зелёный от погоды и времени медный кувшин.
Шарад в это раз появился без дыма и спецэффектов, чтобы не напугать лошадей.
— Чего изволите? — услужливо склонил он голову чуть на бок.
— Перенеси нас всех в заброшенный город, ну, там, где мы от бури скрывались, — попросил его Волк.
— И коня тоже?
— И его. Сюда возвращаться не будем — оттуда сразу дальше полетим, — кивнул Серый.
— Будет исполнено.
И все четверо (пятеро, если считать коня, и шестеро — если считать Масдая) мгновенно очутились под такими же звёздами, между таких же облупленных желтых стен, с таким же белым песком под ногами, только в нескольких сотнях километров от Шатт-аль-Шейха.
Сверху на них так же глядела та же самая серебристая луна, только око её стало как будто чуть-чуть круглее — от удивления, наверное, подумал Иванушка, но тот час же об этом и забыл.
— Ну, что ж, приступим, — в радостном предвкушении потер руки джин. — Какие будут приказания?
— Начнем, пожалуй, с царских хором, — решил Волк. — Я представляю себе нечто просторное, вместительное, но, вместе с тем, функциональное. Побольше мрамора, малахита, золота, ковров там всяких, драгоценных камней, карельской берёзы — царя встречают по палатам. Сможешь?..
И не успел он договорить, как вокруг них из ничего, как фотоотпечаток в проявителе, проявился, оброс деталями и принял реальный материальный вид невиданной красоты и роскоши дворец, всего блеска и великолепия которого не дозволяло увидеть лишь неяркое факельное освещение.
— Хм… Неплохо, неплохо, — одобрительно закрутил и закивал головой Серый, изо всех сил не подавая виду, как приличествовало бывалому лукоморскому разбойнику, что на самом деле он до неприличия восхищен, поражен и просто ошарашен. — Ну, как тебе, Вить, новое место работы?