Не успела ответить ей должным отказом голова Штуши, щелкнула крокодильими зубами прямо передо мной и… отлетела далеко от своего туловища.
— Вторую голову руби! — взволнованно закричал откуда-то сверху Вицемир.
Я посмотрела, где находится мой защитник, и увидела его высоко парящим над нами.
Ле Манги Рэй лихо подскочил к пребывающей в шоке зверюге и одним махом лишил ее второй головы.
— Молодец! — воскликнула Люся, изрядно помятой выкарабкавшись из-под копыт, а рыжик приосанился и вытер меч о траву.
— Чего так долго? — раздраженно буркнула я, смахивая пот со лба.
— Как мог, — смутился он и сунул меч в ножны.
— Да ладно, Манка у нас герой! — удостоила похвалы подруга, а рыжик порозовел от удовольствия.
Как бы не перехвалить его, а то гордыня взыграет.
Вицемир спустился к нам и потер руки.
— Вот и славненько, — сказал он. — Теперь на отдых, а завтра в путь.
Мы согласно закивали.
Народ, увидев, что Штуша-Кутуша побежден, кинулся к нам, крича что-то восторженное. Мы остановились, и нас облепили плотным кольцом. Манка все еще смущенно кланялся, когда к нам подошел полный мужичок в добротной одежде. Что-то в нем было неприятное, какой-то он скользкий. Мужичок улыбнулся, потирая свои руки, а его бегающие глазки заблестели. Хотя чего это я на него наговариваю, может, он рыбу любит трескать в больших количествах, в ней фосфора много, отсюда и блеск в глазах.
— От имени всей нашей деревни, — торжественно произнес толстячок сладким голоском, — мы благодарим вас за избавление от страшного зверя и просим погостить у нас. Конечно, питание и проживание бесплатное, — добавил он, глянув в мою сторону. — А это, — мужичок протянул мне кожаный мешочек, в котором что-то приятно позвякивало, — ваша награда.
Мне все же активно не нравился его бегающий взгляд, будто за душой у него было что-то этакое, вроде камня за пазухой.
— Не нравится он мне, — шепнул мне на ухо Вицемир.
— Ладно тебе, — тихо ответила я, — мы же не навсегда у них остаемся, переночуем только.
— Тебе решать, но я глаз с него не спущу.
Народ перед нами расступился, и мы снова вошли в деревню.
— Лучше б они вместо золота нам лошадей выделили, хотя бы парочку, — проворчала Люська. — А то, чувствую, к концу нашего путешествия, мои ноги под корень сотрутся.
— Как такое возможно? — изумился Манка, хлопая своими зелеными глазками.
— Возможно, рыжик, все возможно, — ответила подруга бывалым тоном.
— Ладно, какие будут предложения? — спросила я своих друзей и внимательно их оглядела.
— Пойдем прогуляемся, — предложила Люська.
— Идем, — согласилась я и вручила золото Вицемиру.
Деревня, определенно, мне нравилась. Здесь даже хрюшки были розовые и чистые, как в мультиках. Как обычно, мы забрели на ярмарку и остановились возле лавочки с одеждой. Ле Манги Рэй фыркнул и, сказав, что не рыцарское это дело разглядывать тряпки, пошел к оружейной лавке.
— Совсем неплохо! — воскликнул Вицемир, звеня монетами.
— Что неплохо? — не поняла я, щупая материал, из которого была сшита довольно премиленькая блузочка. Ткань была легкой и тонкой, но отнюдь не прозрачной. Фасон блузки ностальгически исключительно по бабушкиным фотографиям напоминал о шестидесятых. Ретро-стиль.
— Нам вручили премию в тридцать золотых! — продолжал радоваться Вицемир.
— Вот и отлично, сколько стоит этот блузон? — спросила я продавца.
— Это дриадская ткань! — гордо ответила женщина средних лет.
— Ну и сколько?
— Пять золотых.
— Грабеж! — возмутилась я и отошла от прилавка.
К нам подошел Манка, низко опустив голову и о чем-то громко вздыхая.
— Отчего ты, друг, не весел, буйну голову повесил? — перефразировала Люська, пытаясь заглянуть рыжику в глаза.
— Там такие доспехи продаются! Высший класс! — оживился он, а потом вздохнул: — А мои уже почти пришли в негодность.
— А я думала они тебе в наследство достались и ты с ними никогда не расстанешься, — сказала я, оглядев изрядно попорченные железки рыжика.
— Что ты! Мне их выдали после посвящения в рыцари.
— А сколько стоят доспехи, понравившиеся тебе?
— Не дорого, всего десять золотых.
Мы с Люськой присвистнули, а Вицемир шепнул:
— Между прочим, это Манка убил Штушу-Кутушу, если вы помните.
— Хорошо, выдели ему десять золотых, а то придется всю дорогу любоваться его постной физиономией и слушать жалостные вздохи.
Рыжик засиял, словно медный таз, и, взяв золотые, тут же кинулся покупать себе новое облачение.
Так незаметно пролетел день и наступила ночь. Мы приняли ванну, чем привели Манку в изумление (он, по его словам, не видел никакого смысла в столь частых омовениях). А потом сразу завалились в застеленные душистыми простынями постели. Ох, блаженство! Я потянулась, зевнула и закрыла глаза, собираясь отбыть в царство Морфея. Из состояния неги меня бесцеремонно выдернул Вицемир.
— Вставай! — затормошил меня защитник. — Чует мое сердце, что-то здесь не так.
— Что за шутки посреди ночи? — возмутилась я, с трудом разлепляя один глаз, второй упорно не хотел открываться.
— Это не шутки!
— А что это, по-твоему?
— Интуиция, если хочешь! Говорю тебе, вставай!
В моем сердце что-то екнуло, и я вскочила с кровати.
— Буди Люську с Манкой! — продолжал нервничать снеговик, кружа по комнате как большой назойливый комар.
Я кинулась к подруге и принялась ее тормошить. Та на удивление быстро среагировала и, вскочив, бешено завертела головой.
— Что такое? Что случилось?
— Не знаю, но Вицемир предчувствует что-то нехорошее, — ответила я, — буди рыжика, надо линять отсюда!
Манка спал за ширмой, и его богатырский храп, наверное, было слышно даже во дворе. Люська быстро оделась и заскочила за ширму.
— Манка! — услышала я ее громкий шепот. — Манка! Тревога!
Что-то загремело, затем раздался Люськин писк:
— Ты мне на ногу наступил, кретин! Ты что, в железках спишь?!
— Извини, — пробормотал рыцарь, — я не наступал тебе на ногу, это шлем упал.
— Некогда извиняться! Надо сваливать отсюда! Давай быстрее! — стала торопить она его.
— А что случилось?
— Жареным запахло, вот что!
— Кто-то готовит?
— Блин, ну садовая твоя голова! Давай живее!