Искара удивило, что Данбор с Лытарем в первый миг приняли Ляну за Милицу. А тут еще ведунья вздумала морок наводить на Брыля. Морок, правда, пошел на пользу делу, но Искару выходка ведуньи не понравилась, о чем он ей сказал без обиняков.
– Никакого морока я не наводила, – возразила Ляна. – А уж тем более на Лытаря с Данбором.
– Что же они, по-твоему, лицо родной сестры запамятовали за эти годы?
– Наверное, запамятовали, если обознались.
– И Брыль запамятовал?
– Откуда мне знать! – огрызнулась ведунья. – Может, я случайно похожа на твою мать.
Все может быть, конечно. И Данбор, и Лытарь ждали все эти годы возвращения сестры и, наверное, в глубине души надеялись, что взращенный в семье Шатуненок, наделенный от отца колдовской силой, сумеет вырвать мать из лап нечисти. И, увидев в полутьме Ляну, они решили, что чудо возвращения свершилось.
С родных выселок выехали еще засветло, а к чужому сельцу подъехали, когда время далеко за полдень перевалило. В сельцо отправился один Малога, а все остальные спешились в ближайшем ельнике. Искар привлек окоченевшую ведунью под свой кожух, Ляна хоть и шипела сердито, но не сопротивлялась. Доброга с Осташем посмеивались да прислушивались к лаю собак.
– Мне надо было идти, – вздохнул Осташ. – Этот Булыга хитрован, надо полагать, обведет он Малогу вокруг пальца.
– Не обведет, – хмыкнул в рыжие усы Доброга. – Малога поумнее тебя будет, даром что не бакуня.
– Костер надо разложить да обогреться, – сказал Искар.
– Огонь под боком у Заячьих выселок разжигать не будем, – возразил Доброга. – Есть тут в десяти верстах жилище, вот там и заночуем в случае чего.
– А кто поставил это жилище на отшибе? – спросил Осташ.
– Урсы, наверное, – пожал плечами Доброга.
– А почему зайчатники его к рукам не прибрали? – не унимался Осташ.
– Может, прибрали бы, но слух прошел, что в том жилище водятся черти. Вот и обходят они его стороной.
– Зачем же ты тащишь нас в нечистое место? – возмутился Осташ.
– Вот тебе раз! – удивился Доброга. – Ты боготур у нас или нет? А Ляна Макошина ведунья. Будем надеяться, что вы обороните нас от чертей, если те шебаршить начнут. А места там бобровые. Вздумаешь городец ставить – лучшей земли не найти.
– А смерды с Заячьих выселок на него не будут в обиде? – спросил Искар.
– Зайчатники туда носа не кажут. Говорю же, проклятые места, почище нашего Поганого болота. А боготур в соседях им приятнее, чем черти.
– Ту нечисть еще изжить надо, – недовольно буркнул Осташ.
Искар засмеялся. Вообще-то Осташ чертей всегда побаивался. Черти побойчее леших будут, и уж если заведутся в глухом углу, то не враз от них отмахнешься.
– Земли там ничейные, – продолжал Доброга. – Поставит Осташ в тех местах боготурский городец, и народ к нему валом повалит. Тоже ведь на выселках без защиты да справедливого суда селиться страшновато. То печенеги налетят малой стаей, то шалопуги.
– Они будут налетать, а я отбиваться в этой глуши, у черта на рогах, – возмутился Осташ.
– А зачем еще боготур нужен, как не для того, чтобы земледельца оборонять? Неужто Велес брал тебя в свою дружину, чтобы ты отлеживал бока на городских лавках? Если стал боготуром, то служи людям.
Осташ в ответ только сердито фыркнул, ибо возразить Доброге ему было нечего. Правда, на городец много золота и серебра понадобится. И дружина для городца нужна, а мечникам пить-есть надо. Осташ-то не зря в Злату вцепился, за ней можно взять изрядное приданое, все же не простая девка, а княжья дочь. Вот только не было у Искара веры, что все сладится у Осташа с этой Златой. Наверняка ей богатый ган дороже нищего боготура.
Малога в сельце не задержался, вернулся живым-здоровым и, кажется, довольным проведенной встречей. Впрочем, по вечно смурному лицу Данборова братана трудно определить, в радости он или в печали.
– Самую малость мы припозднились, – сказал Малога. – По словам Булыги, Бахрам был здесь поутру вместе с ганом Гораздом. А ныне они отправились на дальнюю Рогволдову усадьбу, что в дневном переходе от Заячьих выселок.
– Как – на Рогволдову усадьбу?! – ахнул Доброга. – Неужели хазарский ган вздумал зорить князя?
– По сговору они действуют, – пояснил Малога. – Булыгу я не стал трясти, он ведь меня за сына Брыля принял, но, похоже, поладили Рогволд с Гораздом Осташевой головой.
– Вот тебе и божий ближник, – зло сплюнул Доброга. – Разжирели нашими трудами, а слово, данное простолюдину, держать не хотят.
Доброга сел на коня первым, все остальные последовали его примеру. Задерживаться у Заячьих выселок не имело смысла. Да и подмораживать к ночи стало изрядно. Доброга вел родовичей уверенно, но места кругом были глухие и лесистые, а потому и пугающие сумеречной непредсказуемостью.
– Ты куда нас ведешь? – удивился Малога. – Рогволдова усадьба в другой стороне.
– Никуда от нас усадьба не денется, – возразил Доброга. – А мне тут надо застолбить одно местечко.
– Какое еще местечко? – возмутился Малога.
– Через день-другой нам с тобой придется уходить из Данборова дома, – пояснил Доброга. – Ртов у нас становится все больше и больше, а земли, чтобы их прокормить, не хватает. Когда выделяли Лытаря, в сельце поднялся большой шум. Под другими крышами тоже хватает желающих отделиться. И Кисляевы, и Брылевы, и Жироховы, и Тучины братья и братаны тоже требовали свое, а выселковые земли уже уперлись в Поганые болота. Вот и соображай.
– Могли бы и летом сюда наведаться. Меня сейчас не земля, а Бахрам волнует.
– Успеется с Бахрамом. До Рогволдовой усадьбы день пути, а наши кони устали.
– Ну ты дал коням передых, – засмеялся Осташ, – двадцать верст крюка.
Доброга не отвечал ни на ворчание Малоги, ни на шуточки Осташа, а уверенно торил тропу по одному ему известным приметам. Заброшенное жилище выросло из-под земли неожиданно и много ранее, чем Искар рассчитывал.
– А ты говорил, что оно в десяти верстах от Заячьих выселок?
– Ну, может, менее, – согласился Доброга, въезжая в распахнутые ворота.
Дом было вместительный, но явно небогатый. Бревна, из которых он был сложен, закоптились до черноты, а сейчас еще и подернулись инеем. Не княжий терем, что и говорить. Но Доброгу это не смущало, он уже суетился у весело занявшегося огнем очага.
– А где черти-то? – насмешливо спросил Осташ.
Доброга только хитро подмигнул ему в ответ. Искару пришло на ум, что помигивает он неспроста. И слух о нечистой силе, поселившейся в заброшенном жилище, тоже появился неслучайно. Сам Доброга его запустил или еще кто-то, но загулял он не без пользы для оборотистых людей.
– У зайчатников земли вдвое против нашей, – сказал Доброга в свое оправдание.