Честно говоря, я был сбит с толку и мало что понял в обвинениях, предъявленных мне царем Аталавом. Точнее, обвинял он не меня, а какого-то совершенно неведомого мне царевича Вадимира, который, судя по всему, действительно был отпетым негодяем. Тем не менее я подчинился и покинул тронный зал. В коридоре меня окружили уже более десятка ясных соколов и препроводили в те самые апартаменты, с которых и начались все наши беды в этом странном мире. Похоже, нас посадили под арест. Во всяком случае, у единственной известной нам двери в большой мир была выставлена многочисленная охрана. На мой взгляд, грозный царь Аталав беспокоился совершенно напрасно, бежать мы не собирались по той простой причине, что нам просто некуда было бежать.
— Это куда же мы попали? — растерянно произнес Ираклий Морава, но, увы, отвечать на этот вопрос было некому.
— Давайте для начала разберемся в ваших любовницах, Чарнота, — задумчиво проговорил Крафт.
— А при чем здесь мои любовницы? — не очень уверенно запротестовал я.
— Значит, среди ваших знакомых нет жрицы Светланы? — ехидно полюбопытствовал Крафт. — И это не вы женаты на птице Сирин? И это не ваш брат царевич Мрак соблазнил Диану де Грамон.
— Но это когда было, — запротестовал Марк. — Я уже не говорю — где это было? Какое отношение средневековая Апландия имеет к этой куда более отдаленной эпохе?
— Видимо, имеет, раз мы здесь оказались, — резонно возразил Крафт. — Итак, мы установили, что Сирин — это Маргарита де Руж, невеста Люцифера, которую Чарнота, он же царевич Вадимир, увел из-под носа у нечистой силы.
— Но ведь это была совсем другая история, — запротестовал я. — Мы совершенно точно установили, что зверем апокалипсиса в силу рокового стечения обстоятельств стал Рене де Круа, несчастный жених Жанны де Френ.
— Мы также знаем, что этому способствовало, — поднял палец к потолку Крафт. — Я имею в виду магическую силу, сосредоточенную в гробнице древнего атланта. Почему бы не предположить, что в этой гробнице похоронен либо сам царь, или жрец, именуемый Люцифером, либо один из его сподвижников. И тогда претензия, прозвучавшая из уст царя Аталава, приобретает зловещий смысл. Вы, Чарнота, действительно вырвали из рук Люцифера свою прекрасную Маргариту.
— И прошлое может стать будущим, а будущее — прошлым, — вспомнил я фразу, услышанную в храме морского божества из уст атланта.
— Вот именно, — подозрительно глянул на меня Крафт. — Мы на острове Буяне, господа, где время течет весьма причудливо. А события развиваются часто вне рамок привычной для нас житейской логики. Исходя из вышеизложенного, мы можем заключить, что одна из дочерей морского царя, а именно Ворказа, изгнанная своим мужем Цемиром с брачного ложа, это не кто иная, как Вера Григорьевна Смирнова, хорошо известная нам как баронесса де Френ.
— А под именем Цемира скрывается, по всей вероятности, Петр Сергеевич Смирнов? — усмехнулся я.
— Возможно, но это не суть важно, — кивнул головой Крафт. — Нам куда важнее установить другое: каким образом вы, Чарнота, оказались в постели невесты Люцифера Морганы, если, по вашему утверждению, вы собирались провести ночь совсем с другой женщиной?
— Меня пригласила Наташка, — признался я. — Она обещала объяснить суть интриги, закрутившейся вокруг Шарля де Перрона.
— Вот именно, — воскликнул Крафт. — А перед этим милые сестры, дочери морского царя Форкия и титаниды Кето, собрались в замке Грамон с какой-то неясной целью.
— С ними не было Людмилы, — напомнил я.
— А вы уверены, что ее там не было? И что вы вообще знаете об этой женщине?
Вопрос был задан по существу, и после недолгого размышления я стал склоняться к выводу, что Вацлав Карлович прав: о Людмиле я не знал практически ничего. Мне даже не пришло в голову задаться вопросом, почему она решила связать свою судьбу с Варлавом, будучи в тот момент беременной от меня? И почему она не призналась мне в своей беременности? А ведь это ее признание могло стать поворотным и в ее, и в моей судьбе.
— Вы считаете, что сестры составили какой-то заговор? — спросил я Крафта.
— Именно. Им зачем-то понадобилось, чтобы вы, Чарнота, во второй раз перебежали дорогу Люциферу на любовном фронте.
— Но Моргана ждала совсем другого человека и была удивлена, обнаружив на своем ложе не Шарля де Перрона, а сира Вадимира де Ружа. Она была просто потрясена этим обстоятельством — до такой степени, что с ней случилась напугавшая меня метаморфоза.
— Наверное, вы ошиблись дверью, Вадим, — предположил Марк.
— Нет, я пришел именно в ту комнату, на которую мне указала Наташка.
— Следовательно, Моргана не участвовала в заговоре сестер, — сделал вывод Крафт.
— А какую цель этот заговор преследовал?
— Стравить вас с Люцифером. С тем самым Носителем Света, который убил их родителей, царя морской державы Форкия и титаниду Кето. По-моему, мы с вами близки к истокам той трагедии, которая привела к гибели цивилизацию Атлантиды-Гипербореи. Глухие отголоски этой трагедии дошли до нас в виде мифов. Я имею в виду знаменитую битву богов и титанов в греческой мифологии.
— Какой кошмар, — выразил общее мнение Ираклий Морава.
— Должен сказать вам, Чарнота, что ваш генетический предок, этот самый царевич Вадимир, сын Аталава, был редкостным мерзавцем или сексуальным маньяком, — заявил Вацлав Карлович. — Вы можете мне объяснить, зачем он соблазнял чужих жен?
— А почему вы меня об этом спрашиваете, Вацлав Карлович? — возмутился я. — Надо полагать, недостойные предки есть у каждого человека. Возьмите хотя бы дедушку нашего хорошего знакомого Шарля де Перрона, по моим сведениям, это был натуральный колдун.
Возможно, Крафт нашел бы, что мне ответить, но как раз в эту минуту в зале появился невысокого роста человечек с хитрым лицом и подмигнул мне птичьим глазом. Наверное, у этого типа был нервный тик, но не исключено, что он собирался поделиться со мной эксклюзивной информацией. В отличие от ясных соколов, разодетых с павлиньей пышностью, этот представитель славных атлантов был облачен в черную рубаху до колен, украшенную по подолу вышивкой из золотых нитей. Штанов он почему-то не носил, а вместо приличной обуви у него на ногах были шлепанцы.
— Дозволено ли будет простому Ворону сказать глупое слово в присутствии благородного Бера? — спросил он меня вкрадчивым шепотом.
— Валяй, — махнул я рукой, быстро сообразив, что благородным Бером, то есть Медведем, он называет именно меня.
— Да будет тебе известно, царевич Вадимир, что благородный Лев по имени Варлав всего лишь пять минут назад въехал в ворота благословенной Туле.
Видимо, Ворон считал, что эти сведения чрезвычайно важны для меня, уж больно многозначительными ужимками он сопровождал свою речь. Имя Варлава было мне известно; правда, я не знал, имеет ли отношение недостойный ведун храма Йопитера, убийца великого Ширгайо, к человеку, о котором мне сейчас поведал хитрый царедворец. Я рассчитывал, что Варлав понес суровую кару по приговору верховных жрецов, но очень может быть, гуманные служители храма Света сохранили ему жизнь. Во всяком случае, среди убитых Дракулой жрецов и служек Варлава не было.