— Пора! — крикнул я Марку и сорвал с головы мешающую мне рогатую личину Минотавра. Мой бросок был столь стремителен, что стоящие напротив меня стражники не успели даже шевельнуть копьями. Меч Экскалибур дважды просвистел в воздухе, и, прежде чем головы нерасторопных копейщиков упали на землю, я уже был на помосте. Завидев у священного камня волосатого урода, толпа потрясенно ахнула. Но этот всеобщий вздох изумления перекрыл громкий вопль потрясенного до глубины души сира Кэя:
— Чернобог! Спасайся, кто может.
Я без труда вырвал младенца из рук негодяя и ударом ноги сбросил его с помоста. К сожалению, далеко не все собравшиеся здесь мерзавцы были столь же пугливы, как липовый сенешаль из лже-Камелота. Десять жрецов, из которых, казалось бы, песок вот-вот должен был просыпаться, вдруг превратились в весьма умелых и полных сил бойцов. Из чего я заключил, что бороды у них либо накладные, либо крашеные. Они извлекли мечи из складок одежды с явным намерением обрушить их на мою бедную голову. Против двенадцати решительно настроенных воинов мне устоять было трудновато, к тому же к ним на помощь спешило подкрепление из храма. Я уже выискивал пути к отступлению, когда на помост слетели с черного неба три белые лебедушки и на счет раз-два трансформировались в Медуз Горгон, напугав до поросячьего визга и без того уже встревоженную явлением волосатого чудовища толпу.
— Боги пришли в Мерувиль, чтобы наказать святотатцев! — услышал я громкий вопль Ираклия Моравы. — Поможем своим богам, доблестные атланты!
Что значит драматург — угадал с кульминацией! Народ взревел как обезумевшее стадо бизонов и ринулся на стражников, которые охаживали копьями мою доблестную дружину. Особенно усердствовали цари и вельможи, которые, видимо, сообразили, чем для них может завершиться нынешняя поставленная Люцифером мистерия.
— Долой ренегатов! — орал Ираклий Морава, побуждая толпу на подвиги во имя старых богов.
В лебедушках я без труда опознал дочерей морского царя Форкия Ворказу, Леду и Светлану. Змеи на их головах угрожающе шипели, повергая в ужас и стражников, и помолодевших жрецов. Дабы воодушевить личным примером перетрусивших соратников, Варлав бросился с мечом на разъяренную Наташку. Но леди Гиневра не зря слыла искуснейшим бойцом. Ударом ноги она вышибла меч из рук ведуна, а клубившиеся на ее голове змеи вцепились в его лицо и шею. Варлав закричал так страшно, что поверг в трепет храмовую стражу. Люцифер и трое уцелевших жрецов быстро ссыпались с помоста и бегом бросились в распахнутые ворота храма. Но закрыть эти ворота мы им не дали, разъяренный народ смял стражу и ворвался под своды величественного сооружения.
— Бей святотатцев! — надрывался Ираклий Морава, однако бить, в сущности, было уже некого, поскольку уцелевшие стражники в испуге побросали мечи, а верховный жрец Люцифер сбежал из храма, воспользовавшись подземным ходом. Я до того был расстроен всем происшедшим, что не заметил, как трансформировался в свое естественное состояние, шокировав при этом почтенную публику.
— Да здравствует царевич Вадимир, внук Чернобога! — выкрикнул Морава, и его здравица была поддержана народом, правда с куда меньшим энтузиазмом, чем хотелось бы. Все-таки одно дело, когда сам Велес решает судьбу святотатцев, и совсем другое, когда он поручает это дело своему родственнику с подмоченной репутацией. Цари и вожди, видимо, решили, что расторопный сын Аталава сядет им на шею и, чего доброго, заставит плясать под дудку медвежьего клана. Так что сквозь вопли восторга по случаю одержанной победы явственно прорывались и протесты недовольных. Дабы снизить накал страстей, я по совету Петра Сергеевича Смирнова ткнул пальцем в благородного и почтенного Аскера, царя Киликии, предложив ему занять освободившееся место верховного жреца.
— Да здравствует Носитель Света благородный Аскер!
Такая быстрая смена власти слегка шокировала толпу, но тем не менее у царя Киликии было достаточно сторонников, чтобы заткнуть рты смутьянам. Благородного и почтенного Аскера тут же облачили в роскошные одежды, брошенные впопыхах бежавшим Люцифером, и явили во всем блеске народу. Народ мой выбор одобрил, но скорее от безысходности, чем от чистого сердца. А вокруг нового Носителя Света тут же закружился хоровод из царей и вельмож, озабоченных своим собственным положением близ самого значительного в Атлантиде и Гиперборее лица. Меня эта свистопляска интересовала мало, и я вплотную занялся допросом пленных. Полон, доставшийся нам после кровопролитной битвы, был велик, но по-настоящему ценных языков было всего два. Находившийся при смерти Варлав и не получивший ни единой царапинки, если не считать синяка под глазом, сир Кэй. В первую очередь я занялся бывшим ведуном храма Йопитера, которому жить оставалось не более часа. Он сам это отлично осознавал, а потому и был со мной откровенен. Тело Варлава чудовищно распухло от яда, но говорить он еще мог.
— Рано торжествуешь, Чарнота.
— А я не торжествую, гражданин Варламов, но все-таки доволен, что избавил этот мир хотя бы от одного чудовищного негодяя.
— Я мелкая сошка, — поскромничал бывший ведун. — А с ним тебе не совладать.
— Вы имеете в виду Влада Тепеша?
— Влад — ничтожество по сравнению с ним. К тому же дурак. Средневековый тупица. Одно слово — Колосажатель. Я имею в виду дьявола, Чарнота. Люцифера. Это он в свое время разрушил Гиперборею и Атлантиду. Жрецам удалось наложить на него путы времени, но рано или поздно он должен был проснуться. И он проснулся. Мне не удалось его опередить. Мне помешали ты, Чарнота, и эти выжившие из ума старцы, которых мой приятель Дракула отправил на тот свет с гениальной простотой. Я мог бы стать властителем мира! Я нашел бы Алатырь-камень, и тогда с проснувшимся Люцифером мы были бы на равных. Да, мир изменился бы, Чарнота, но он бы жил, а теперь у человечества не осталось ни единого шанса. Это ты во всем виноват, Вадимир. Вот уж воистину внук Чернобога.
— Как вы попали к нему в зависимость, Варлав?
— У меня не было выбора. Жрецы приговорили меня к смерти. Этим безумцам было видение, что я должен умереть от яда. Якобы, выпив яд, я спасу свою душу. Но я успел продать свою душу Люциферу раньше, чем они поднесли к моим губам чашу со смертельным питьем. Не спрашивай меня, как это случилось, но сделка состоялась, и моя судьба была решена.
— Вы умираете, Варлав, и умираете именно от яда. Жрецы оказались правы в предсказании вашего конца. Кто знает, может быть, смерть для вас явится если не спасением, то освобождением из лап Люцифера.
— Это случится лишь в том случае, если ты его убьешь, Чарнота, но я уверен, что тебе это не удастся. Ты всего лишь смертный, Вадимир, а противостоит тебе сам Люцифер.
— Но ведь и Люцифер был когда-то человеком?
— Этого он уже не помнит. Его цель не наша старушка Земля, его цель — Космос. Он хочет взять всю энергию Земли, все ее жизненные соки, чтобы потрясти Вселенную. Я мог бы стать бессмертным в его космической рати.
— А он формирует рать?
— Да. Из вампиров. Они высосут кровь всех ныне живущих, и этой энергии им хватит для великих дел. Во всяком случае, так думает он. Люцифер тысячи лет вынашивал свой план, находясь в глубокой нирване, и теперь пробил его час. Он решил предпринять вторую попытку.