– Князь Биллуг готов воевать за чужие интересы?
– В данном случае мы очень рассчитываем на гана Арпада. Угры – достаточно многочисленное племя, чтобы попортить кровь не только Данбору сыну Листяны, но и князю Олегу.
– Племя действительно многочисленное, но, к сожалению, не обладающее достаточными ресурсами, чтобы захватить крепости русаланов.
– Зато эти ресурсы есть у хазар, – ласково улыбнулся каган-беку Кончак. – Почему бы Итилю не помочь своим союзникам? До сих пор, уважаемый Вениамин, тебе удавалось находить общий язык с их вождями.
Вениамин задумчиво провел ладонью по лицу, заросшему густой бородой. Возможно, он просто не поверил хитроумному гану, но, скорее всего, каган-бек прикидывал в уме, в какую сумму обойдется каганату затея скифа. Внук Жучина был человеком прижимистым и не любил бросать деньги на ветер, ища торговую выгоду даже там, где другие видят лишь политический интерес.
– Это потребует времени, – наконец произнес Вениамин.
– Думаю, два-три года у нас еще есть, пока князь Олег обживется в Киеве и подгребет под себя окрестные земли.
– Ты считаешь, что он старается для себя?
– Да уж, наверное, не для сестричада, – криво усмехнулся Кончак.
– Но ведь князь Ингер не всегда будет ребенком. Лет через пять-шесть он заявит о себе в полный голос.
– Именно поэтому я собираюсь отправить в Киев своего сестричада Борислава.
– А Борислав согласился служить нам?
– Нет. Но достаточно будет и того, что он подопрет сильным плечом своего малолетнего дядю в пику франку Олегу.
– Ты далеко заглядываешь, ган Кончак.
– Так ведь ты сам сказал, уважаемый Вениамин, что князь Ингер не всегда будет ребенком.
– А Борислав знает, кем ему доводится князь Ингер?
– Вряд ли. Сестра просила меня не рассказывать ему об этом. А что касается сплетен, то они утихли после смерти бека Богумила.
– Ты играешь с огнем, ган Кончак.
– Знаю. Так я могу обнадежить влюбленного гана Арпада?
– Вне всякого сомнения, Кончак. Я вряд ли смогу присутствовать на его свадьбе, но о дарах не забуду.
– Уграм нужно оружие, уважаемый Вениамин, – подсказал скиф. – И люди, способные научить их обращаться с ним. Думаю, тебе следует послать бека Баруха к гану Курсану, старшему брату Арпада. Пусть он объяснит уграм все выгоды тесного сотрудничества с каганатом.
– Ты меня разоришь, ган Кончак, – в сердцах воскликнул Вениамин.
– Победа стоит дорого, уважаемый каган-бек. Именно эти слова любил повторять твой великий дед Ицхак Жучин.
– Может быть, он говорил не о деньгах?
– Увы, Вениамин, именно о золоте и шла речь. А человеческая жизнь в наших краях всегда была дешева.
Крепость Лука занимала ключевое место в обороне не только Русалании, но и всех славянских земель, расположенных к северо-западу от Дона. Именно поэтому князь Листяна доверил ее оборону сначала брату Всеславу, а потом – его сыну Ратмиру. Братичаду Листяны Урса уже исполнилось тридцать семь лет, из них почти двадцать прошли в беспрестанных войнах с хазарами и в набегах на Византию. Кроме двух дочерей на выданье, у Ратмира был еще и десятилетний сын Златомир, весьма одаренный отрок, которого, по мнению гана Кончака, ожидало великое будущее.
– Поживем – увидим, – усмехнулся в светлые усы польщенный Ратмир.
Ган Кончак что-то зачастил в последнее время в эту русаланскую крепость. В этом году он появился здесь уже во второй раз, чем слегка удивил Ратмира. Однако эта настороженность не перешла в неприязнь, ибо Кончак, человек любезный, успел уже очаровать не только Ратмира, но и его дочерей. Ратмир знал, конечно, что ган был сыном хазарского бека Карочея, одного из самых близких к покойному каган-беку Жучину людей. Но Карочей был убит во время переворота в Итиле ближниками Вениамина, что заставило его сына перебраться в Матарху и стать доверенным человеком князя Биллуга. А тмутарканцы, не чужие русаланам по крови, особых опасений у Ратмира не вызывали.
– Теперь никто родством не считается, – вздохнул ган Кончак, принимая из рук хозяина заздравную чарку. – И скифы, и славяне, забыв о былом единстве, льют братскую кровь в угоду пришлым людям.
– Это ты верно сказал, ган, – кивнул Ратмир, жестом приглашая гостя садиться.
Посуду на стол он выставил только золотую и серебряную, наверное, желая показать гостю, что внук Искара Урса не лаптем щи хлебает. Впрочем, Кончак и раньше примечал за Ратмиром такую не слишком похвальную черту характера, как тщеславие. На нем он и строил свой расчет.
– Ты ведь слышал, как я опростоволосился, князь? – вздохнул тяжко Кончак.
– А что такое? – удивился Ратмир, подливая огорченному гостю вино в кубок.
– Сосватал я внучку Аскольда за нашего Адриана, а тут явились варяги, и все мои труды пошли прахом.
– Незадача вышла, – сочувственно цокнул языком Ратмир.
– Ты мне скажи, князь, можно ли по славянской правде уводить сговоренную девку из-под носа у жениха? Это славянские боги такое заповедали?
– Так ты ведь теперь христианин, ган Кончак, – смущенно пожал плечами Ратмир.
– И что с того? – удивился скиф. – Я данное слово держу. Хотя в данном случае вроде и спросить не с кого. Князь Аскольд, благословивший этот союз, ушел в мир иной без покаяния. Как по-твоему, уважаемый Ратмир, почему вдруг в наших землях всем распоряжается пришлый франк?
– Слух идет, что он сын Велеса, – нехотя отозвался Ратмир.
– И идет тот слух от кудесника Драгутина, который, как многие полагают, прижил Олега с одной франкской графиней, подарив ее мужу оленьи рога.
– Скажешь тоже, ган, – смущенно засмеялся Ратмир. – У него же знак Велеса на груди.
– У меня тоже есть знак, князь, – усмехнулся Кончак. – Правда, не на груди, а на седалище, но я ведь в великие князья не лезу. Уж если у нас начали знатность по Велесу считать, то пусть хотя бы старшинства придерживаются.
– Это ты кого имеешь в виду, ган? – удивленно вскинул брови Ратмир.
– Тебя и твоего дядьку Листяну, кого же еще. Вы же свой род ведете от Лесного бога урсов и скифов. А этот Лесной бог и есть Велес. Я уж молчу о твоей бабке, князь, которая была внучкой Яромира Киевского и Гостомысла Новгородского. А кто такой этот Ингер, не говоря уже о Вещем Олеге и кудеснике Драгутине? Отец того Драгутина с большим трудом в радимицкие удельники выбился, да и то через кровь берестянского князя. Вот и выходит, что выскочки, невесть откуда явившиеся, отодвинули в сторону лучшие славянские и скифские роды и уселись на великих столах самозванцами. Великий князь Никсиня Древлянский теперь простой удельник при варяжском князьке Ингере. Великий князь Градимир Кривицкий умер от огорчения, узнав что жена его Милорада прижила сына от залетного молодца.