Пока служительницы святилища пребывали в горестном замешательстве, у нас был шанс вырваться отсюда.
– Анька, бери сумку! – крикнул я. – И скорее к выходу!
Рябинина на всякий случай решила пальнуть еще раз, а потом еще. Надо признать, это оказались очень неудачные выстрелы – слезоточивое облако повисло прямо на нашем пути. Закрыв глаза и не дыша, я кое-как поднял Дебоша, поставил его на ноги и строго бросил:
– Господин рыцарь, только не говорите, что вы не в состоянии передвигать ноги! Иначе мы вас оставим на развлеченье девочкам!
– Нет-нет! – живенько отозвался Бланш, корча рожу от изрядной порции едкого газа. – Я не хочу оставаться с ними! Только я не вижу куда идти!
В этот момент к всеобщему счастью писательница закончила упражняться с пистолетом. Подняв сумку, она подхватила рыцаря под другую руку, и мы поспешили к выходу из храма. Несколько илиек пытались остановить нас, выхватив серебряные кинжалы, однако еще один выстрел Анны Васильевны заставил их раскаиваться со слезами. Волоча избитого и ослепшего Дебоша мы выбрались на лестницу и сразу свернули в сад, собираясь в точности повторить маршрут, которым выводили из обители меня после дегустации шампанского с клофелином.
– Стойте на ногах, Бланш! Мы не можем вас всю дорогу волоком тащить! – рявкнул я, едва мы свернули за кусты жасмина.
Несчастный рыцарь собрал волю в кулак, и в ногах его вроде образовалась кое-какая твердость.
– Я ничего не вижу, господин Блатомир. Глаза ужасно печет! – пожаловался он, потирая лицо и плотно зажмуренные веки. – Скажите хоть, одежды на мне по-прежнему нет? Я сгораю со стыда перед госпожой Элсирикой!
– Есть на вас одежда. Уже проявилась, – успокоил я, направляясь по дорожке в обход гостевых домиков. – Только нету вашего дядюшки.
– Я здесь, – проскрипел слева от меня Дереванш, остававшийся по необъяснимым причинам до сих пор невидимым.
– Вот и отлично. Вы, господин Дереванш помогайте Элсирике тащить Бланша. Ступайте к пролому в стене. А я прикрою отступление, пока девы Юнии не опомнились, – отпуская плечо рыцаря, сказал я.
– Булатов, может, господина Бланша погрузим в твою сумку? – предложила Рябинина.
– Нет уж. Во-первых, вслепую да с больной головой он там много бед натворит. А во-вторых, в сумке Сапожок, – напомнил я.
Не успели отойти они на десяток шагов, как я зашептал заклятия, способные сдержать непорочниц, если бы им взбрело броситься за нами в погоню. Первым делом из навершия посоха вырвалось два фаербола, и кусты, нависавшие над тропинкой, запылали будто облитые осветительным маслом. Затем я развеял облако зловонного газа и наложил полосой несколько Печатей Ужаса – всякий достигший невидимой черты, испытал бы такой приступ страха, что мысль о преследование нас мигом бы вылетела из самой отчаянной головы.
Догнал я компаньонов уже за гостевыми домиками. Бланш Дебош к этому времени стоял на ногах гораздо увереннее и держался за Рябинину вероятно лишь потому, что ему нравилось за нее держаться. Левая рука рыцаря возлежала на плечике писательницы и, когда он оступался, съезжала на ее спину. Правая описывала в воздухе замысловатые фигуры, при этом Дебош что-то возбужденно говорил. Ему вторил голос невидимого Дереванша.
– …великая тайна Гильды, тайна, которую берегли боги! – донеслось до меня.
– И это сделали мы, госпожа Элсирика! Истина перед нами, дорогая моя! Через беды и лишения мы достигли ее как настоящие герои, – вещал Бланш, наклоняясь к Рябининой. – Мы обладаем ею! Мы можем взять, потрогать ее в любую минуту! Мы рождены были, чтобы ее постичь!
Мне захотелось отвесить пинка мерзавцу, но вместо этого я сердито сказал:
– Не мелите чушь, Бланш. Если вы о Сапожке, то он лежит в моей сумке. И потрогать вы его не можете – руки коротки. Лучше благодарите богов, что непорочные девы не сделали из вас кровавую котлету или свиную отбивную.
– О, господин Блатомир, но я спасся! Вы не представляете, как я вам благодарен! – рыцарь обернулся, сияя побитой физиономией, особо кошмарной в голубоватом отблеске Леды. – Как я рад, что судьба свела меня с вами, и мне выпало пережить такое чудесное приключение! Клянусь перед алтарем Великой Истины, прежде мне доводилось всякое, но никогда я не был так близок к сакральному знанию! Никогда прежде я не приближался настолько к божественному замыслу, не чувствовал прикосновения бессмертных!
– Успокойтесь, Дебош, – посоветовал я, оттесняя его с тропы. – Если бы непорочные девки усерднее пинали вас, вы бы точно были уже в объятьях богов.
Мне показалось, что за кустами впереди мелькнула темная фигура, и я насторожился, сжав крепче посох.
– Теперь нам нужно скорее найти укромное место и посмотреть, что же это за Сапожок! Мы хотим знать, какая тайна хранилась века под троном богини! – продолжал горланить Дебош.
– Главное, нам нужно подумать, как теперь скорее добраться до Кенесии и вручить реликвию Его Величеству Люпику! – вставил королевский архивариус.
– Что делать с Сапожком, мы решим позже. Не уверен, что нам так необходимо отдавать его Люпику, – отозвался я, пристально наблюдая за кустами. – Если Пелесонкина обувка чего-то стоит, то не сложно найти ей более достойное применение.
– Что вы такое говорите, господин Блатомир?! – ржавым металлом в голосе Дереванша звякнули нотки испуга и недоумения. – Вы не собираетесь отдавать реликвию нашему королю?!
– Я еще не знаю, что я собираюсь, а чего не собираюсь. Сейчас нам нужно поскорее выбраться отсюда и осесть в безопасном месте, – сказал я и тут же понял, что выполнить это нам будет не легко.
Ветви кустов перед нами раздвинулись, и на тропинке возникло трое копателей, вооруженных мечами неарского образца – тонкими, но очень надежными в бою и удобными. То, что троица, вынырнувшая из ночи, принадлежит нечистому братству, у меня не было сомнений – кто иной мог охотиться за нами в столь позднее время на территории обители? И справиться с троицей копателей у нас был шанс, учитывая, что в посохе оставалось несколько боевых заклятий, и магазин в пистолете Рябининой тоже не опустел. Однако кто мог поручиться, что головорезов братства поблизости всего трое?
– С дороги! – сказал я, направляя набалдашник посоха в бородатого гильдийца, выпученные глаза которого казалось вот-вот лопнут.
– Иначе мы будем стрелять! – решительно поддержала меня Элсирика, вскинув пистолет и отступив на шаг от Дебоша.
– Господин Блатомир, а вам не кажется, что вы нам кое-что задолжали? – услышал я знакомый голос справа.
Чуть позже я понял, что голос принадлежал Аракосу Маргу, однако повернуться к упырьему потомку я не смог – затылком я почувствовал стремительное движение сзади, но уклониться не успел. Тут же к моему горлу прижалась холодная сталь ножа. Очень острого ножа: от его прикосновения ниже дернувшегося кадыка сразу образовалось рассечение. Тонкое, но достаточное, чтобы я почувствовал, как щиплет ранку стекающий пот, и как мало теперь стоит моя жизнь.