Мы, не сговариваясь, дружно пожали плечами:
– Нет… – И, словно подтверждая нашу правоту, в смысле невиновность, Анисим оторвал голову от распоротого мешка:
Виновата ли я, виновата ли я,
Что мой голос в коленках дрожал!
– Видите, что вы сотворили с добрым братом Анисимом?..
– Можно подумать, мы ему насильно фэл в ноздри запихнули!
– Это был покладистый, добропорядочный, хороший человек, отзывчивый муж и прекрасный работник. Никто даже не мог представить себе, во что он превратится после вашего прибытия!
Анисим поднял голову, дабы мы все могли узреть, во что он умудрился превратиться. Выставив напоказ свою довольную рожу, он торжествующе хрюкнул и, снова припав к мешку, начал украдкой ковырять там новую дырочку.
– И, зная, до чего может доводить ваш, так сказать, товар, вы смели думать, что я – мать этих детей, – она обвела рукой собравшуюся толпу дородных теток, – приняла бы от вас в качестве выкупа отраву душ человеческих?
– Живет моя отрада! – заголосила жертва, проковырявшая наконец себе источник радости и счастья.
– Так слышите: я вам не судья. – Она гордо задрала голову. – Я ОРУДИЕ СУДА ГОСПОДНЕГО, ибо нет в нашем мире места для этой дряни! В огонь ее, в огонь!
– Сейчас что-то будет, – шепнул я гному.
Тот, быстро оглянувшись на товарищей, что-то им шепнул. А монахини уже несли факелы, пытались оттащить в сторону несчастного, но в то же время блаженствующего брата Анисима. Тот, окрыленный таким вниманием со стороны женщин, пытался заглянуть им в глаза и за узкие воротники ряс:
Я люблю вас, девочки!
Я люблю вас, мальчики!..
Тьфу, прости меня, Господи!
Его кое-как подняли на ноги, он уставился мутными глазами на происходящее. Когда сестра Рони широко размахнулась и швырнула факел в сторону мешков…
– Нет, нет! Наша преллессссть!!! – Дед, проявив недюжинную сноровку, вывернулся-таки из цепких лап соратниц по монастырю и, прыгнув, попытался перехватить летящий факел в воздухе.
Сестра Киви поймала летящие мимо нее старые кости и попыталась убаюкать, успокоить плачущего страдальца. Но тут факел добрался до своей добычи. Дож умудрился пихнуть меня в бок так, что я отлетел под колеса кибитки, куда следом за мной прилетела вся остальная бригада.
Теперь я доподлинно знаю, что испытали орки Талат-Галена, когда фэл взорвался у них в пещере под самым их носом.
В ноздри ударил едкий противный запах желто-серого режущего глаза дыма.
– Не дышать! – прохрипел Дырявый Мешок, наматывая себе на морду шарф.
Клубы вонючего дыма заволокли землю, на расстоянии шага практически ничего не было видно. Кто-то кричал, ругался, кашлял и вроде молился. Слышался топот ног, шмяканье туш и тел о мерзлые камни. Среди всего этого неожиданно, по крайней мере для меня, мать Элизабет затянула совершенно новую для этого заведения литургию:
Черный ангел, что ж ты вьешься над мое-е-е-е-ююю головой?
Дырявый Мешок, пнув меня в ляжку, кивнул “на выход”. Я, впихнув на место вылезавшие глаза, начал перебираться через полузадохнувшегося эльфа, временами стукаясь об днище кибитки головой. Наконец-то мы вылезли наружу. Больше всех, конечно, не повезло кентавру. Если мы с парнями были все-таки одеты, то одежду Дио составляла лишь толстая душегрейка на той части тела, что еще принадлежала человеку, а вот конская… Я вообще не понял, как Диондолл-Странник умудрился втиснуть себя под повозку. Может быть, по причине того, что нашему жеребчику действительно хотелось жить долго и счастливо, весь его круп был исцарапан и полон заноз. Во дворе монастыря Королевы-Мученицы царил полный разгром, густо замешенный на бардаке и веселье! Ни дать ни взять – Большой Оз с Висельником погудели! Первое, что сразу же бросалось в глаза, это дыра в стене. Взрыв фэла разрушил довольно приличный кусок в изгороди монастыря да еще задел ту ее часть, что прилагалась к башне ворот! Соответственно, эти самые ворота немного поломались, а мост через ров, освободившись от механизма крепления просто рухнул, давая возможность беспрепятственно покинуть монастырь всем, кто пожелает! Теперь о желающих… вот только чего желающих! Еще не развеялся дым, а ветер не разнес вонь, как нашему взгляду предстало живое кладбище… Весь контингент монастыря возлежал вповалку во дворе в самых красочных позах во главе с матерью-настоятельницей. Дож, поманив нас к себе, проорал сквозь шарф:
Ищите девку!
Мы (кроме Купа, которого мутило и с непривычки начало выворачивать наизнанку) разошлись по сторонам, переворачивая стонущие и просто ворочающиеся тела. Винетта Вильсхолльская обнаружилась в обнимку с сестрой Элгой, которая что-то щебетала на ушко наследнице престола. Винетта краснела и, кажется, даже млела от тех слов, что сладострастным ручьем вливались в ее чудную головку. Так как на вежливость времени не было, Дио молча вырвал Винетту из объятий святой сестры, за что немедленно получил в ухо.
– Грязный мужлан! Бесстыдный жеребец! Негодяй! Хам! – За каждой фразой следовал удар в голову кентавра (и это при его росте!).
– Нормально… – это было последнее, что удивленный Диондолл выговорил, перед тем как, осев на колени, завалиться набок.
– Лукка, закрой ему чем-нибудь пасть! – проорал Дырявый Мешок, сам, в свою очередь, хватая ртом отравленный фэлом воздух.
– Лукка-ахх… – Карлик споткнулся, схватившись за грудь. – Вот жакхе! – И свалился наземь, закрыв глаза.
Гному уже было не помочь, он наверняка глотнул дыма отравы. Много ли ему, маленькому, нужно! Да если буянить начнет, утихомирить запросто можно будет. Другое дело, если то же самое начнет вытворять кентавр. Утихомирить эту лошадь… это я вам скажу!..
Я со всех ног кинулся к Дио, на ходу сдернув с бесчувственного Дожа шарф. Кентавр дрыгал всеми четырьмя копытами сразу, закатив глаза и выдыхая пену на черно-белую бороду. Пока я обматывал материю вокруг головы с тем расчетом, чтобы он и не задохнулся и не надышался чем лишним, по моей спине тихо, но настойчиво постучали. Свернув голову набок, я узрел… сестру Рони.
– Какие планы на вечер, парнишка?
– ЧЕГО?! – У меня все во рту пересохло!
– Так как? – Она как-то игриво подмигнула, подвигаясь поближе, упираясь мне в голову большой полной грудью.
– Мама… – почему-то вспомнил я.
– О, лапка, ты хочешь поиграть со мной в хорошего мальчика? Да ты затейник!
Отчего-то мне стало дурно, голову повело в сторону,
– Или ты хочешь быть плохим мальчиком? Я знаю и эту игру! – Она положила свои лапищи мне н плечи. – Ты как любишь, немного или очень, чтоб был больно?
– ДА Я НИКАК НЕ ХОЧУ!!! Рони скривилась в обиде и двинула мне кулаком промеж зубов.
– Плохой мальчик…