Причины, по которой таким образом не обработали все население, я не понял — видимо, ее не знал и наш «болтливый» друг. Мымрик, подумав, пообещал при случае протестировать такую «куклу», и назвать причину, которая может объяснить нежелание Лаэрров применять эту технологию повсеместно.
Не совсем понятно было и с местным эквивалентом денег — с одной стороны, каждый житель планеты, отработав на районном предприятии ежедневный четырехчасовой минимум, получал денежный эквивалент своего труда, позволяющий покупать в автоматических магазинах одежду, продукты и предметы первой необходимости. С другой — самым главным платежным средством в расчетах с дельцами от теневой экономики были внутренние органы здоровых приемных детей, дорощенных до одиннадцати лет! Многие семьи, согласившиеся воспитывать малышей, выделяемых государством, всеми правдами и неправдами пытались доказать органам опеки свою состоятельность как родителей, и, набрав десяток-полтора двухгодовалых воспитанников, усиленно впахивали на районных предприятиях, стараясь обеспечить чада всем необходимым для взросления. Что интересно, средняя местная семья состояла из четырех и более супругов — иначе шансов оградить подрастающие «чада» от продавцов дури оказывалось слишком мало, и будущие «доноры» не успевали дорасти до «товарного» состояния.
Счастливчики, умудрившиеся удержать детей от соблазнов, по достижению ими одиннадцати становились баснословно богаты. Скупщики органов, получившие в свое распоряжение ходовой товар, не скупились на местные деньги — ведь их клиентам для нормальной жизни после Отбраковки требовался здоровый организм, и за это они готовы были платить… «Родители», воспитавшие двоих, могли себе позволить относительно безбедное существование на протяжении лет пяти-шести. Что, вместе с девятью годами «воспитания» составляло среднюю продолжительность жизни «после» двадцати. Везунчики, вырастившие четверых-пятерых, могли рассчитывать на большие скидки при покупке необходимых им самим имплантатов, и, как правило, заменяли по одному или паре органов из самых пораженных. Единицы, умудрившиеся «поставить на ноги» больше пятерых — ложились в подпольные клиники на полное обследование, и проживали лет пятьдесят.
Своих воспитанников продавали не все — часть родителей, старались дорастить детей до Базового Осмотра, чтобы получить вознаграждение и шанс переселиться на верхние ярусы, в которых проживало «приближенные» к новым хозяевам планеты население, но это удавалось немногим: охота за «здоровячками» была еще одной важной составляющей местного теневого бизнеса…
В общем, чем глубже я влезал в свои новые знания, тем противнее мне становилось на душе — ассимилироваться в этом обществе мне совершенно не улыбалось. Но как обойтись без него, я пока не представлял — судя по имеющимся у меня данным, пробиться на верхние ярусы, ныне составляющие поверхность планеты, или выбраться за пределы мегаполиса, не вступая в какие-либо отношения с Лаэррами или наркомафией было нереально. Ибо все пути к местному небу лежали только через них.
Судя по всему, Олег пришел к такому же выводу, что и я — задумчиво глядя куда-то в направлении яруса, откуда он приволок этого языка, он то и дело делал какие-то пометки в блокноте, лежащем на его колене, и, наконец, что-то для себя решив, повернулся ко всем нам:
— Ну, как вам этот мирок?
— Если без мата, то лично мне сказать нечего… — отозвался я.
— Информации о Лаэррах слишком мало! — перебила меня Маша. — Откуда прилетели, где обосновались, чем заняты, как выглядят! Такое ощущение, что этот, как его, Мелзин, ничего о них не знает.
— Ну, он вообще-то что-то вроде оператора систем очистки воды… — вступился за «клиента» Мымрик. — Что он может знать важного? Тем более, с головой у него не очень. Тоже употреблял наркотики, и теперь, мягко выражаясь, не совсем адекватен…
— Ладно, плевать на Лаэрров — поняв, что все остальные ждут его решения, буркнул Олег. — Все равно ломиться вверх через хрен знает сколько ярусов — идиотизм…
Надо выбираться из города, а, значит, искать возможность контакта с местным уголовным миром.
— Пожалуй, ты прав… — оторвавшись от своих приборов, хмыкнул Мымрик. — Вероятность того, что мы сможем прорваться на верхние ярусы, исчезающе мала…
Это даже при таком минимуме информации о Лаэррах, который у нас есть. Только вот с «плевать» ты поторопился: чем больше чего мы о них узнаем, тем легче будет с ними справиться. Ведь они вряд ли успокоятся на достигнутом. И наши цивилизации еще столкнутся в прямом противостоянии…
— Так, секундочку! Если мне не изменяет память, то нам надо просто активировать ваш паршивый маяк, дождаться прилета ваших солдатиков и отправиться домой, не так ли? — взвилась с места возмущенная до глубины души Беата. — Какие, нафиг, «чем больше»? Встали, вышли из города, завели твою шарманку и домой! Сколько человек в вашей армии, скажи-ка?
— Много… — Мымрик отвел в сторону взгляд. — Я… не знаю…
— А нас МАЛО! Тут — восемь и дома еще человек сто-двести друзей и близких. Так что информацию об этих чертовых Лаэррах будете собирать сами! Вопросы?
— Да я не пытался ничего сказать! — задергался соотечественник Эола и Маныша. — Просто все, что мы узнаем мимоходом…
— Что узнаем — то расскажем… Может быть… — злобно фыркнув, Хвостик убрала руку с рукояти ножа и чуть не сбросила с плеча мою руку.
— Я тебя люблю… — стараясь отвлечь ее от грустных мыслей, прошептал я ей на ушко.
На долю секунды ее лицо чуточку смягчилось, но стоило Кореневу снова заговорить, моя благоверная мгновенно превратилась в сжатую до отказа пружину.
— Завтра перебазируемся в город. Сначала на окраину, туда, где почти никого нет.
Думаю, что без автомедов уже можно обойтись. Если что, всегда сможем вернуться.
Мимир! Что там с синтезом препарата, который ты мне обещал?
— Будет готов через час двадцать три… — посмотрев на часы, отрапортовал Орнид.
— Отлично. Значит, мы сможем не задуряться, что перетравим местное население.
Так… дальше делаем следующее — ищем выход на местных подпольных бизнесменов и с их помощью пытаемся выбраться из города. Сколько времени на все это уйдет — я не знаю, но не расслабляйтесь — если я правильно понял мысли Мэлзина, то каждый из нас — лакомый кусочек для местных нелегальных клиник.
— Мои внутренние органы дороги мне, как память! — буркнул я. — И моя реакция им может не понравиться…
— Особенно хамить не надо — что тут с системами наблюдения и контроля, мы пока не знаем… Наверное, имеет смысл попробовать замаскироваться под среднего аборигена? Мимир! Это возможно?
— Думаю, да… — кивнул «умник». — Я что-нибудь придумаю… Что из снаряжения берем с собой?
— Ничего… — пожал плечами Коренев. — Пойдем налегке… Вернуться можно всегда…
— Надеюсь, ножей это не касается? — прикрыв ладонями любимую перевязь с метательными клинками, встрепенулась Оливия.