Воображение мое опять заработало. Неподалеку завелись маньяки-пироманы! Жужа устроила ритуальное самосожжение! Графиня Маленберг выжила и творит свои черные дела в местной глубинке! Вот сколько всяких интересных вариантов выдал мой поднапрягшийся мозг. К сожалению, среди них не было ни одного более или менее реального. Вечно так. Мне бы сценарии писать для фильмов ужасов — цены б мне не было. На большее-то моя голова не тянет.
Я обнаружила, что уже несколько минут неподвижно стою напротив замкового окна, уставясь на него, как папуас на телевизор. А между тем в окне что-то активно шевелилось, привлекая мое внимание. Я присмотрелась. В окошке маячил очень веселый малыш Шандор, размахивая неизменным платочком.
Когда я сообразила, что это способ обратить на себя внимание, то наконец задвигалась и подгребла к окошку. Шандор тотчас же высунулся оттуда и радостно сообщил:
— Папенька изволили отъехать!
— С концами? — перепугалась я.
— Нет, один. — Шандор в задумчивости наморщил лобик. — Папа уехал по какому-то срочному делу в город. Вернется не скоро. Путь свободен!
Я облегченно вздохнула. После моего поведения на кладбище граф вряд ли все еще хочет видеть меня своей невесткой. Скорее всего, он вообще не хочет меня видеть, поэтому и уехал куда подальше, оставив родовой замок на волю Провидения и на милость разорителя. Ох я разойдусь!
Шандор настырно замахал платочком у меня перед носом:
— Милая Павла, а что насчет сеанса? Вы еще не передумали?
— Все путем! — заверила я пусю. — То есть, конечно, я с радостью присоединюсь к вам. Но как же ваш братец? Он вряд ли стерпит такое.
Шандор хихикнул:
— У него мигрень. Он заперся в спальне, опустил шторы и приложил к вискам платок, смоченный одеколоном. Это надолго, насколько я знаю моего братца. Ну-с, милая Павла, через час я жду вас в зеленой гостиной. Сеанс будет проводиться там.
— Великолепно! — немедленно отреагировала я. — Непременно изволю быть.
Шандор откланялся, насколько этому позволяли масштабы окна, и исчез. Наверняка помчался создавать надлежащую обстановку для сеанса. Свечи, черный бархат… Надеюсь только, что сам Шандор не решится изображать супермедиума с томностью во взгляде, рубином на лбу, браслетами на ногах и вдобавок эротично завернутого в индийское сари. Нет, я-то у нас в городе и не такое видела, особенно на своем выпускном вечере, когда одна девица, решив поразить общественность, пришла туда всего лишь в некотором подобии нижнего белья, а другая была так завернута в шелк и парчу, что едва ноги переставляла. Но боюсь, что Ула не вынесет мало чем прикрытой красы Шандора и опять попытается залезть куда-нибудь под диван.
Улу я отыскала в малой гостиной. Он грустно сидел под рогатой башкой, перелистывая какой-то роман. Я с грохотом опустилась на диванчик напротив и спокойно поинтересовалась:
— Скучаем?
Ула осторожно ответил:
— Только не в твоем присутствии.
— Что это граф так стремительно отъехал? — спросила я. — Ты же должен был развлекать его изо всех сил. Небось опять наврал, что твой папа незаконнорожденный сын двадцать восьмой фаворитки французского короля.
— Вовсе нет, — обиделся Ула. — Я только тонко намекнул на свою принадлежность к одной королевской династии…
Я потешно воздела к потолку руки, затем шлепнула ими себя по щекам, в общем, изобразила все стадии комического ужаса:
— Ох, Улик, ты б ему лучше сразу навешал бы, что ты внук президента, и дело с концом! А то у меня такое нехорошее предчувствие, что через несколько дней ты провозгласишь себя троюродным племянником китайского императора. У тебя, часом, не мания величия?
Ула надулся:
— Вечно ты меня оскорбляешь! Вот перестану тебя охранять, возьму отпуск…
— Не надо! Прости засранку!
— Вот то-то же! — назидательно произнес Ула и, сочтя тему исчерпанной, перевел разговор на другое. — Ну что там с Рудей? Узнала, что хотела?
— Не совсем, но кое-что прояснилось… — и я пересказала Уле свой разговор с Рудей, подкрепив изображение этого диалога в лицах своими умозаключениями.
Ула оживился и поаплодировал:
— Браво! Твой огуречный лосьон и в самом деле великая вещь. Что ты теперь думаешь делать?
— Непременно нужно залезть в церковь сегодня ночью, — ответила я. — И графа как раз нет дома. Золтан к тому же изображает, что у него мигрень…
— Лично я не одобряю сегодняшнего похода в церковь. Это какое-то ребячество, не знаю, как тебе, а мне вовсе не хочется очутиться ночью среди покойников.
Я удивилась:
— А на небе ты что, среди живых летаешь? Там тоже сплошные покойники.
— Это другое, — уперся Ула. — Мне придется полезть в этот склеп только потому, что я тебя охраняю и должен всюду следовать за тобой, но мне не нравится эта ваша затея! Не нравится, и все тут!
Я пожала плечами:
— Ничего не поделаешь, лезть туда все равно придется. Как иначе я узнаю, что случилось с Жужей. Хотя, что там в церкви произошло, мне в принципе понятно. Какой-то слепошарый садист перепутал бедняжку с шашлыком. Но вот зачем ему это было нужно? Я спрашивала Шандора, не оставила ли Жужа наследства, но выяснилось, что оставлять ей было нечего. Дева была бедна как наш шахтер. У нее даже с титулом была напряженка. Никто не знает, откуда граф ее выкопал и с чего ему вдруг захотелось на ней жениться. Ни бабок, ни титула, ни земель — крайне невыгодная невеста. Разве что граф воспылал к ней неземной страстью? Маловероятно. При одном взгляде на трупно-улыбчивое личико графа возникают мысли разве что о некрофилии, но никак не о высоком чувстве. Вот только если Жужа знала какую-нибудь тайну… Как ты думаешь, могла она разнюхать ну хоть самую плохонькую, самую хреновенькую тайну? Такой… секретик.
— Отчего ж не могла, — покладисто согласился Ула. — Вы, женщины, вообще все можете, все умеете. Кстати, помнишь, ты мне рассказывала о какой-то горничной, которая будто бы что-то знает об исчезновении Жужи?
— Да, ее зовут Тамила. Ты что, говорил с ней?
— Опоздал! — порадовал меня Ула. — Твою Тамилу сегодня рано утром куда-то отправили.
— Как это отправили?
— А вот так. Дали ей денег немножко, посадили в телегу и сказали: “Давай отсюда, милая!” — веселился Ула.
Я хотела было закатать Уле в лоб или куда достану, но передумала и всего лишь повысила голос:
— Ула Недобитый Скальд! Ты можешь толком объяснить мне, что случилось, а не изображать тут Весельчака У!
— Ой, могу, могу! В общем, дело было так. Кто-то начал тырить ложки и вилки из графского сервиза. Милашка Фанни собрала всех слуг, оглядела их упыриным взглядом, ткнула пальцем в Тамилу и сказала: “Это ты!” Тамила, конечно, попыталась доказать, что она не верблюд, не клептоманка, а местами даже очень честная девушка, да кто ж ее слушал! Поскольку она не из крепостных, то ее не размазали по стенке, а просто отправили туда, откуда она приехала. А приехала она…