Ула, до этого скромно торчавший в сторонке, внезапно зашевелился и спросил:
— Граф, а вы не захватили крестик?
— Оу! — Шандор растерянно замер с долькой чеснока в руке. — Какже я не догадался захватить крестик! Какой же я растяпа!
Ула выглядел очень взволнованным. Я даже подивилась тому, как малыш заботится о спасении чужой души…
Пришлось обойтись без крестика. Вообще, всем уже не терпелось уйти отсюда. Церковный подвал явно не вызывал прилива вдохновения и творческих сил.
Обратно мы добрались гораздо быстрей — не было необходимости рассматривать трупики почивших родственников Шандора и Золтана. Мы только на минутку задержались в пыточной камере, откуда заботливый Шандор выволок подарочек для жуткой Фанни. Вместе со скелетом на стуле мы вылезли на свежий воздух и принялись обдумывать планы по устранению Миклоша и раскопкам на кладбище. Вот что у нас получилось:
Золтан — культурно подойти к дедушке и вежливо попросить его на некоторое время оставить свой пост.
Шандор — отвлечь внимание дедушки великолепным видом луны и в это время стырить берданку, или выставить стульчик из пыточной камеры на видное место и ждать, пока дед на него не сядет.
Ула — прислонить к стене скелет так, чтобы на него падали лунные лучи, и ждать, пока Миклоша не хватит кондратий и ему потребуется лечение сливовицей.
Я — завести деда в лес и защекотать там до смерти.
Наконец мы решили скелетом и стулом не жертвовать, а обойтись малым. То есть послать меня еще раз изобразить призрак авангардного Пьеро. Я послушно выбежала на полянку перед замком, взмахнула рукавами, потрясла штанами, повыла для надежности и выжидательно уставилась на кусты бузины. Они даже не шевелились. Если дед до сих пор сидел там, то, скорее всего, так и умер от страха на корточках.
Я осмелела и приблизилась к кустам. Оттуда раздавался странный звук, который вполне мог сойти за предсмертные хрипы. Я осторожно раздвинула ветки бузины, ожидая увидеть там по меньшей мере седой хладный труп… Но нет, в этот раз мое актерское искусство осталось незамеченным. Предсмертные хрипы оказались пьяным храпом. Дед мирно почивал в кустах, обняв свою берданку. Рядом валялась пустая бутылка, распространявшая аромат сливовицы. Я осторожно отпинала бутыль подальше в кусты — не дай бог, кто на запах приползет, и помахала притаившимся в кустах высокородным персонам.
— Дед в отрубе… отдыхать изволят! — сообщила я шепотом.
Все по очереди заглянули в кусты и убедились, что путь на кладбище свободен. Миклош сейчас дрых крепче Ленина в мавзолее. Но на всякий случай Шандор прицепил к кустам скелета из пыточной камеры. Если бы дедушка вдруг проснулся, то увидел бы над собой кокетливо улыбающийся череп, задумчиво подпирающий свою челюсть ручкой. Мы очень надеялись, что Миклош все-таки не проснется. Хотелось обойтись без жертв…
Загадочный деревянный ящик, оказавшийся большим деревянным сундуком, а не гробом старого Йожкова, как надеялась группировка Вандихи, мы откопали достаточно быстро. Мы перетащили сундук на ровное место и сгрудились вокруг, выдавая различные предположения по поводу того, что там может находиться.
— Клад, мамой клянусь!
— Еще один труп, а я нюхательные соли дома забыл!
— Может, не надо?…
— Что скажет папа? Конечно, если тут деньги, то он ничего не скажет!
— А если нет?
— Тогда я скажу, что это ты все придумал!
— А может, не надо?…
В конце концов любопытство пересилило, и мы лопатой сбили замок у сундука и приподняли крышку:
— Фуфло! Ой, я хотела сказать, не все то золото, что глубоко закопано.
— Merde!
— Что это?
— И из-за этого я испортил маникюр на левой руке?!
В сундуке лежала куча основательно сгнивших платьев, шляпок, белья и прочих женских принадлежностей, вплоть до прокисших румян и слипшихся мушек. Я осторожно поворошила ворох платьев. Все было безумно дорогое, сплошной атлас, шелк, тонкий батист, точнее то, что от всего этого осталось. И такую кучу денег вот так просто зарыли в землю?! Странно.
— Чьи это вещи? — спросил Золтан, удивленно оглядывая гнилье. — Это могло принадлежать только очень богатой женщине. Неужели это платья Жужи?
— Ах нет, братец, ты же забываешь, что из ее комнаты ничего не пропало!
— А не исчезала ли в округе какая-нибудь женщина? — это с умным видом спросил Ула, наш местный майор Пронин.
Братцы отрицательно замотали головами. Вдруг Шандор, на высоком челе которого уже давно бродила какая-то неоформившаяся мысль, замахал неизменным платочком:
— А я знаю! А я знаю! Эти вещи Жужа припрятала для себя! Она, видно, и в самом деле намеревалась бежать и заранее закопала здесь свои вещи.
— Шандор, ты же сам сказал, что из комнаты Жужи ничего не пропало! — напомнил ему Золтан.
— Да, но я совсем забыл про ее новый гардероб! — победно объявил Шандор.
— Какой гардероб? — в один голос спросили мы с Улой.
— Я раньше не придавал этому значения, но незадолго до своего исчезновения Жужа решила полностью обновить свой гардероб и послала за самыми дорогими портными. Но она исчезла еще до того, как гардероб был готов… То есть мы так думали… А вдруг все-таки работа была сделана полностью и Жужа припрятала свои новые платья, чтобы сбить всех с толку.
— Вы хотите сказать, что Жужа заказала себе новый гардероб, закопала его на кладбище с тем, чтобы потом его вырыть и бежать во всем новом? — уточнила я. — Чтобы все подумали, что с ней что-то случилось, так как из ее комнаты ничего не пропало?
Шандор кивнул:
— Именно. Но ее план не удался — она погибла и поэтому не смогла достать платья из тайника.
— Но почему ей понадобилось закапывать платья на кладбище? — спросил Ула. — Неужели она не могла найти места получше? Я лично не могу себе представить ее с лопатой.
Шандор отмахнулся:
— Могла и попросить кого-то из слуг. Есть очень много возможностей. А на кладбище, во-первых, никто не догадается искать, и, во-вторых, взрыхленная земля не привлечет ничьего внимания, особенно если копать рядом со свежей могилой.
— Значит, Жужа все-таки собиралась бежать, — вздохнул Золтан. — Боже, какой позор для семьи! Но почему она хотела это сделать? Неужели она с кем-то сговорилась? И почему она погибла? Что вообще случилось в церкви?
Ответов на эти вопросы ни у кого не было. Шандор, правда, попытался объяснить все теорией о залетном вампире, но теперь это звучало особенно неубедительно. Ни один вампир не стал бы сжигать своего преемника и рисковать его зубами. А то, что осталось от Жужи, в первую очередь нуждалось в хорошем дантисте и вставной челюсти.