История Второй мировой войны изобилует нераскрытыми тайнами гибели подводных лодок. В каждом из воевавших в той войне государств до сих пор пишутся статьи о пропавших без вести субмаринах, высказываются версии и предположения о причине их гибели, ведутся поиски. Не обошла сия печальная чаша и наше Отчество.
Среди советских погибших подводных лодок, судьба которых неизвестна до конца и по сегодняшний день, наибольший отголосок в свое время вызвало исчезновение в Тихом океане подводного минного заградителя Л-16, совершавшего в 1942 году трансокеанский переход с Камчатки на Северный флот. К трагедии Л-16 неоднократно обращались многие участники тех событий и историки, однако, несмотря на это, вопросов в истории с пропавшим «ленинцем» все еще больше, чем ответов. А потому, по-видимому, давно пришла пора поставить все (или почти все) точки над «i» в данном вопросе.
В 1942 году германский флот развернул ожесточенную борьбу на пути союзных конвоев, поставляющих по ленд-лизу вооружение, продовольствие и снаряжение. Северному флоту предстояло защищать коммуникации протяженностью в 3000 миль. В строю же здесь находились всего 22 подводные лодки.
Государственному комитету обороны на ходу приходилось исправлять ошибки довоенного планирования — ведь в ущерб западным флотам на Тихоокеанском флоте была сосредоточена 91 подводная лодка. Комитет принял решение о переброске с ТОФ на Северный флот 6 подлодок, из них были Л-15 и Л-16 с Петропавловска-Камчатского.
Сверхдальний переход наших подводных лодок был нешуточным и для мирного времени: предстояло скрытно пересечь Тихий океан, где действовали японские подводные лодки, спуститься к экватору, затем по Панамскому каналу перейти в Атлантику, где в то время вовсю шло знаменитое сражение с немецкими субмаринами Деница, подняться выше Полярного круга и оттуда следовать в Полярный. По ходу маршрута была достигнута договоренность с союзниками о заходе наших кораблей в Датч-Харбор на Алеутских островах, Сан-Франциско, Панаму, Гуантанамо на Кубе, Галифакс и Рейкьявик для приема топлива и продовольствия, ремонта кораблей и отдыха команды.
9 сентября 1942 года командир Л-16 Д.Ф. Гусаров и командир Л-15 В.И. Комаров были вызваны в штаб, где получили приказ подготовить корабли в течение 10 дней к длительному переходу.
Незадолго до выхода в море старшина 2-й статьи И.М. Ботаев, командир отделения торпедистов Л-16, написал родителям письмо: «Обо мне не беспокойтесь, если придется драться с врагом здесь или там, то буду драться до последней капли крови, буду бить врага так, как это требуется каждому советскому гражданину, любящему свою Родину. Живите спокойно, не покладая рук, работайте, хотя вы уже у меня старенькие, на оборону Красной Армии и Флота… Целую вас, дорогие родители, ваш сын Иван Максимович Ботаев…»
К 20 сентября 1942 года лодки были готовы к выходу. Старшим на переходе был назначен командир Л-16 Гусаров. По окончании мореходного училища, еще до службы на подводных лодках, он накопил опыт плавания на гражданских судах в должности помощника капитана, затем был призван в ВМФ, окончил специальные командирские классы. Именно так пришли в военно-морской флот многие подводные асы Великой Отечественной: Маринеско, Лунин, Щедрин… По воспоминаниям ветеранов подплава, Гусаров был не только хорошим моряком, но и прекрасным товарищем К примеру, очень тепло отзывался о нем ветеран Тихоокеанского флота Н.Н. Семенов: «Дмитрия нам было особенно жалко, когда узнали о гибели Л-16. И как человек он был замечательный, и как подводник — талантливый, по служебной лестнице продвигался быстро. А что запомнилось, так это его отзывчивость. Его командирский сейф, набитый пачками денег, всегда был открыт для нас, молодых офицеров — никогда он в помощи не отказывал».
24 сентября лодки вышли на внутренний рейд. Вечером для офицеров был дан прощальный ужин.
25 сентября в 8.25 Л-16 и Л-15 покинули гавань. У мыса Шипунский развернулись на северо-восток. Только вечером командиры и комиссары сообщили своим экипажам о целях и задачах перехода. С первых дней очень большое напряжение испытывала верхняя ходовая вахта, и вот почему. Совсем недавно японские десанты захватили у США острова Киску и Атту, и в районе Алеутских островов активно действовали японские и американские ВМС. Именно поэтому на «ленинцах» в помощь сигнальщикам выделяли еще двух наблюдателей.
29 сентября лодки пересекли 180-й меридиан, линию перемены дат, и вошли в Западное полушарие. Американский сторожевик встретил наши подлодки у острова Уналакша, и 1 октября в 15.40 они ошвартовались у пирса военно-морской базы США Датч-Харбор.
Там «ленинцы» простояли четыре дня. Гусаров и Комаров нанесли визит вежливости командирам местной военно-морской базы и флотилии подводных лодок. От них узнали, что здесь базируются береговая авиация, легкие силы флота и подводные лодки, в бухту часто заходят караваны советских судов. Моряки побывали в матросских казармах и на подводной лодке S-31. Все усилия нашего командования, направленные на обеспечение скрытности перехода, пошли насмарку при первой же встрече с американцами. На пирсе у наших лодок постоянно толпились зеваки из матросов, солдат и каких-то штатских. Американцы даже не скрывали, что им известно о переходе Л-16, Л-15 и что вслед за ними идут еще четыре подводные лодки типа «С». И это в то время, когда сами камчатцы о них даже не подозревали! Им совсем стало не по себе, когда они узнали, что американцы могут гарантировать безопасный переход лишь в том случае, если подводные лодки будут идти в надводном положении по заранее согласованному маршруту. Только, мол, это может уберечь наши подводные лодки от ошибочных атак со стороны самолетов США.
5 октября 1942 года в 8.00 вновь прозвучала команда: «Отдать швартовы!» Для экипажа Л-16 она звучала в последний раз в их жизни. За сутки раньше ушла в море американская S-31. Поэтому на переходе командиры особое внимание уделяли бдительному несению вахты сигнальщиков. К вечеру сопровождавший фрегат высадил на Л-16 американского офицера связи и просемафорил: «Добрый путь».
11 октября в 8.30 на лодках произошла очередная смена вахт. Л-16 шла впереди, освещенная солнцем, погода стояла прекрасная. В 11.00 вахтенным командиром Л-15 лейтенантом И. Жуйко был отдан приказ запустить второй дизель, чтобы сократить дистанцию между кораблями до установленной в 3 кабельтовых. Внезапно раздался сильный взрыв. Над Л-16 поднялись клубы дыма Верхняя вахта Л-15 успела разглядеть высоко поднявшуюся над водой носовую часть Л-16, которая быстро уходила под воду. В этот момент послышался второй взрыв. Когда дым рассеялся, на месте гибели Л-16 все увидели расплывшееся большое пятно соляра. Лодка перешла на противолодочный зигзаг. Поднявшийся наверх командир Комаров и все, кто стоял на мостике, рассматривали водную поверхность в надежде обнаружить кого-нибудь из экипажа Л-16. Как правило, в подобных случаях в живых остаются те, кто находится на мостике. К сожалению, обнаружить никого не удалось: по-видимому, слишком близко к боевой рубке взорвалась торпеда. Зато невдалеке сигнальщик Смольников и Жуйко увидели два перископа, двигавшиеся к соляровому пятну. Командир сыграл артиллерийскую тревогу, и через 25 секунд был открыт огонь по перископам из 45-мм пушки. Первый осколочный снаряд попал между ними. Огонь продолжался 30–40 секунд, пока перископы не скрылись в воде.