Ладно, думаю, ни на кого не глядя, пожуйте меня денёк-другой, челюстями у горла пощёлкайте. Будем считать, что сегодня у нас репетиция. А через недельку уже я вас всех одним махом, да всем скопом, и со всеми потрохами проглочу. И мигнуть не успеете. Сами себя перед моим «заглотом» специями да майонезом с кетчупом с превеликим удовольствием заправите. Есть у меня на вас непревзойдённый кулинар по этой части…
Сажусь в кресло, руки на стол, для упора крепкого, водружаю, шумно, что перед боем последним и решительным с буржуазией, выдыхаю и лик свой максимально грозный на них поднимаю.
Батюшки-светы! У меня чуть челюсть не отпадает. Думал, на взгляды хищные да кровожадные напорюсь, но вместо этого такое ощущение, будто не в зверинец попал, а в питомнике щенячьем очутился, где не сторожевых собак воспитывают, а друзей человека в истинном значении этих слов. Все по струнке стоят, на меня глазами преданными смотрят, улыбки подобострастные на мордах цветут — один к одному две шеренги пациентов дурдома, гадостью соответствующей накачанных. И когда только Пупсик успел из сонма пауков ядовитых такой спаянный «дебилитет» сотворить?
Куда мои настороженность и предубеждённость деваются. Киваю я им благодушно, сесть позволяю.
Тут ва-аще кино начинается. Садятся с видом таким, словно я их высшим правительственным орденом наградил. Всех вместе и каждого в отдельности. Эх, как бы опять Пупсик не перемудрил. Мне сборище полных дебилов типа «белого братства» не нужно. Это только по отношению ко мне они должны быть щенками преданными, куцыми хвостиками виляющими. А в остальном — зубрами да волками кровожадными остаться. Иначе, о какой тогда империи речь вести можно?
Сашок по правую руку садится и начинает всех поимённо представлять да вкратце их работу характеризовать. Возле меня самые тузы обосновались, а в конце стола — мелкота разная. Впрочем, это по моим сегодняшним меркам — на самом деле никого ниже заведующих по отдельным регионам на совещании не присутствует.
Закончил Сашок представлять и распоряжается:
— А теперь каждый руководитель своего звена более подробно вам о своей работе доложит.
Окидываю я сборище взглядом, и меня оторопь берёт. Тридцать человек, и каждый небось, как минимум, полчаса трепаться будет. Нет, ребятушки, мы так и к завтрашнему утру не закончим. А если закончим, крыша у меня точно поедет.
— Хорошо, — своё веское слово вставляю. — Регламент пять минут. Докладывать кратко, но ёмко. Самое основное.
Ропот за столом лёгкий прошёл — видно, здесь на сидение долгое настроились. Но, делать нечего, начались доклады. Встаёт каждый и всю подноготную дел своих передо мной наизнанку выворачивает. Да с таким азартом и столь откровенно распинаются, что, наверное, и в Судный день так душу свою очищать не будут. Смехота, да и только. Но я то понимаю, что если бы Пупсик их не обработал, сидели бы что сычи надутые, и информацию из них клещами пришлось бы вытягивать. Точнее, крохи информации самой несущественной.
Само собой, ни имён конкретных, ни должностей я не запомнил. Ну что мне, например, может сказать должность «ответственный за инвестиционную политику в Юго-Восточной Азии», тем более, что основой наших туда «инвестиций» является поставка девок совковских в бордели японские да корейские? Да и на фига мне все эти «тонкости» знать? При такой постановке дела, что Пупсик мне организовал, всё само без моего участия крутиться будет и барыши несусветные приносить. Поэтому я доклады, в основном, мимо уха пропускал, но одно уяснил чётко, из чего просёк, почему в столице Бонзы опасались. Пока я по рынку «шестёркой» бегал, мзду с «челноков» вышибая, думал наивно, что это и есть основное дело, с которого Бонза купоны стриг. Потом, в спецотделе долбаном, изучая дела других фирм (нашей-то дела для меня по-прежнему за семью печатями были), кумекать кое-что стал. Но, честно, не ожидал такой ширины необъятной, глубины бездонной и охвата вселенского интересов фирмы нашей.
Ай да Бонза! С виду-то тихоня, звёзд с неба отнюдь не снимающий, зато хватка у него бульдожья была. Подобрал мужиков головастых и такую сеть мелкоячеистую раскинул, что филиалы его фирмы по всему миру разбросаны оказались. И в Штатах, и в Европе, и в Латинской Америке, и в Азии… Ничем не гнушался, всё под себя загребал: от производства и сбыта наркотиков до разработок космической техники. А я-то думал, он ракетам баб предпочитает… Впрочем, и борделей несколько в Париже да Сингапуре за ним числилось. До анекдота дошло — в Штатах через подставных лиц мощнейшую исследовательскую лабораторию, созданием новейшего тактического оружия для Пентагона занимающуюся, к рукам прибрал.
Ну и дела! Я в шутку его фирму «империей» окрестил, а на поверку и действительно такая структура всемирная оказалась, что Шурику Македонскому в мечтах самых смелых привидеться не могла.
В общем, отчитались соратнички мои верные передо мной, что школьники на экзамене дочиста свои знания выложили, и я от лавины информационной, на меня рухнувшей, чуток ошизел. Почти ни фига из их выкладок финансовых не просёк, но главное уразумел — богат я нынче, что Крез. Собственно, при таких исполнителях мне больше знать-понимать и не надо. Да что там себя уничижать — достаточно вокруг посмотреть и увидеть, что из себя любой руководитель представляет. Чем выше ранг, тем ниже интеллект. Взять хотя бы наше правительство — дундук на дундуке сидит и дундуком погоняет. Иной министр и двух слов перед телекамерой связать не может — всё сошки мелкие за него делают, речи да отчёты пишут, а он порой так намедни выступления назюзюкается, что, как Мишка Горбачёв в своё время, перед толпой по два раза одну страницу читает. И ничего, сходит с рук, рукоплещут ему, дифирамбы в его честь поют. Так чем я хуже их?
Хотел было я уже в истинно совковском стиле поблагодарить присутствующих за прекрасно проделанную работу и пожелать дальнейших успехов на поприще моего личного благосостояния и процветания, когда вижу, один стул пустой.
— А это кто отсутствует? — спрашиваю строго и для вида брови хмурю.
Вскакивает с места «бухгалтер», что по осени на меня страху своей скрупулёзностью да педантичностью навёл, и начинает тараторить сбивчиво:
— Это наш финансовый директор, Вениамин Данилович. Он позавчера срочно с банковской ревизией в Женеву вылетел. Вот, — протягивает мне через стол бумажку, — с час назад по модему отчёт передал и просил извинить за отсутствие. Вениамин Данилович все дела закончил, всё в порядке, и он уже вечером спецрейсом назад вернётся.
Беру я бумажку, смотрю на колонки цифр компьютерной распечатки что баран на новые ворота. Я, конечно, дуб ещё тот в банковских операциях, но не до такой же степени, чтобы поверить в возможность нашей родной совковской ревизии в швейцарском банке. Как Бонзу грохнули, этот самый Венечка в момент за кордон рванул, похорон не дожидаясь. И хрен бы возвратился, если бы Пупсик его там не достал. Сгинул бы на просторах Европы необъятных вместе с банковскими счетами, будто ни их, ни его самого на свете ва-аще не существовало.
Усмехаюсь я про себя, а вслух говорю: