— По правде говоря, — сказал ДИС тоном человека, который посвящает своего знакомого в тайну, — даже сейчас объявлено, что миледи направляется в гости к своей тетке-старушке и ее двенадцати кошкам. Но, между нами, ходят слухи, что она направляется в охотничью избушку Закличаре, чтобы провести медовый месяц с этим счастливчиком.
— М-медовый месяц?
— Угу. Ладно, пойдем, я передам тебя служанке, чтобы она подготовила тебя к встрече с герцогом.
Когда Лафайет, чистый, сытый, одетый в новые шелковые одежды, которые были ему почти впору, был введен в комнату, герцог Родольфо сидел в большом мягком кожаном кресле.
— Садись, Ланцелот, — приказал герцог, явно заставляя себя разговаривать сердечно. — Вино? Сигару?
Он помахал рукой в направлении небольшого удобного кресла и низкого столика, уставленного бутылками и стаканами.
— Благодарю.
Лафайет с благодарностью опустился в кресло, потом зевнул, чуть не вывихнув себе челюсть.
— Прошу прощения. Просто я обычно ложусь спать значительно раньше. Кстати, меня зовут Лафайет.
— Ты хорошо пообедал?
— Так хорошо, как это только было возможно, если учесть, что одновременно шесть девушек терли мне спину, наклеивали пластырь на мои ссадины и массировали ушибы. Хотя я, конечно, вполне ценю такую заботу.
— Превосходно. А теперь давай прекратим ходить вокруг да около, Ланцелот. Какова твоя… э-э-э… связь с леди Андрагорой?
Герцог отхлебнул глоток вина и резко искоса посмотрел на Лафайета.
— Моя связь с леди Андрагорой? — повторил Лафайет. — Гм, как это… то есть я хочу сказать, что я — ее муж.
Лицо герцога закостенело.
— Ее муж?
Его голос рубанул воздух, как гильотина.
— Ее отчужденный муж, — торопливо поправился О'Лири. — Мы практически не знакомы друг с другом.
— Никогда не слышал, чтобы миледи была замужем, — опасным тоном сказал Родольфо.
Он потянулся к бутылке с виски, налил себе на два пальца и опрокинул стакан в горло.
— Тем более — что она разведена.
— Она очаровательная девушка, — торопливо продолжал Лафайет. — Веселая такая, жизнерадостная…
— Можешь оставить при себе свои интимные воспоминания, — отрезал Родольфо. Он закусил губу. — Возможно, это объясняет доклад капитана Рипцога о том, что ты пытался заговорить с нею на улице, пока тебя не оттеснила стража.
— Он… — начал было Лафайет, — очень настойчивый человек, этот капитан.
— Хотел бы я знать, чем ты так оскорбил изумительную леди, что заслужил такое отвращение с ее стороны.
— Я думаю, что все началось с хлопушки в постели, — начал О'Лири, затем заметил черное облако, наползающее на герцогские черты. — Хлопушка — это ее кошка, — сымпровизировал он торопливо. — Она настаивала на том, что будет с ней спать.
А так как у меня просто аллергия к кошкам — ну, вы сами должны понять, что это была за женитьба.
— Ты хочешь сказать, что никогда… что ты не…
— Вот именно.
Лафайет отер со лба пот кружевным рукавом и налил себе добрую порцию виски.
— Считай, что тебе очень повезло, Ланцелот, — сказал Родольфо стальным голосом. — В противном случае я вынужден был бы немедленно тебя казнить, Ланцелот.
— Лафайет. И давайте не будем начинать все сначала, — сказал О'Лири, переведя дух от крепкого виски. — Вы велели меня отпустить и привести сюда по какой-то причине. Ну, так я вас слушаю.
Герцог начал барабанить пальцами по столу, потом резко остановился.
— У меня возникло чувство привязанности к этой леди, — сурово сказал он. — Соответственно, я пригласил ее провести со мной уикэнд в моем зимнем дворце. Вместо того, чтобы радостно принять эту честь, она сослалась на то, что еще раньше договорилась навестить престарелую родственницу.
— И?
— Возможно, я слишком мнителен, но мне показалось, что в ее обращении все-таки сквозил легкий холодок.
Герцог налил себе еще виски.
— Может, ты не в ее вкусе, — предположил Лафайет, не отставая от герцога.
— Не в ее вкусе? Что ты этим хочешь сказать?
— Ну, с одной стороны, ты достаточно стар, чтобы быть ее отцом, — указал Лафайет.
— Это не имеет значения!
— А может быть, для нее имеет. К тому же, ты только не обижайся, не могу сказать, чтобы ты был особенно весел в общении. Даф… я хочу сказать, леди Андрагора очень любит порезвиться.
— Весел в общении? Как я могу веселиться, обремененный государственными делами, несварением желудка, бессонницей и угрозой срочных платежей?
Герцог схватил бутылку за горлышко и налил себе, потом Лафайету до краев.
— Вот об этом я тебе и толкую, твоя светлость. Сплошная работа и никаких развлечений делают Родольфо скучным…
— Сплошная работа и никаких… клянусь своими поджилками, сэр, неплохо сказано!
Они чокнулись и выпили. Герцог задумчиво облизал губы.
— Теперь я все понял. Каким идиотом я был! Почему я просто не подошел к ней открыто, не предложил весело провести день, сходив в местный музей, или, например, бесшабашно закончить вечер карточной игрой? Но нет, все, что предлагал ей я, были какие-то государственные обеды или приглашения в ложу для посетителей на еженедельные Герцогские Заседания.
— В том-то и штука, Родольфо!
На сей раз стаканы наполнил Лафайет.
— Ты мог бы даже предложить ей прогуляться в парке или поплавать и позагорать на пляже, или даже устроить пикник на лужайке. Нет ничего лучше муравьев в картофельном салате, чтобы все преграды рухнули. Твое здоровье!
— Ну, конечно, мой мальчик! И как это мне раньше не пришло в голову? — наполняя стаканы, Родольфо расплескал виски на стол. — Я был дураком, бесчувственным идиотом!
— Не упрекай себя, Руди, — сказал Лафайет, поднимая свой стакан. — В конце концов, тебе ведь надо было управлять всем герцогством.
— Верно. Но теперь все будет по-другому, и все благодаря тебе, дорогой мой. Я буду кормить ее своими любимыми яствами, мы будем слушать мою самую любимую музыку, я завалю ее своими любимыми винами, книгами, духами, закидаю платьями, которые пойдут ей больше всего.
— Тихо, тихо, Руди, — Лафайет укоризненно помахал в воздухе пальцами. — Не хочешь ли хоть немного подумать о вкусах самой леди?
— А? Как может она возражать, когда ей подадут рубленую куриную печень с белым вином, а мой оркестр будет играть в это время мелодию из "Мертвого Марша" Саула?
— И одета она будет по последней моде? Трудно сказать. Но женщины — странные звери. Никогда нельзя понять, что они думают. Напомни мне как-нибудь рассказать тебе о принцессе, с которой я был одно время обручен.