Геллахерна убедилась в этом, когда применила свой простейший способ настройки аппарата. Она плюнула в кристалл, и прямо перед ней в пламени и едком дыму проявилось изображение черного рыцаря. Было похоже, что рыцарь на чем-то сидел, но из-за неустойчивого изображения трудно было разглядеть, на чем. Более того, искаженный помехами связи облик рыцаря предстал перед Геллахерной как некое гротескное отражение в кривом зеркале комнаты смеха.
– Тысяча ангелов! – выругалась Геллахерна. – Этот кристалл мне скоро весь замок подожжет. А ведь заезжий проныра утверждал, что это индивидуальная ручная сборка. У этих сборщиков руки не там растут. Жулье! Доберусь я до него! Чтоб ему каждую ночь ангелы являлись!
– Зачем вы так ругаетесь, ваше злорадство? – громогласно произнесло изображение, шевеля лошадиной челюстью.
– Как тут не ругаться, Бэрлок! – злобно процедила Геллахерна. – Ты бы на свое изображение посмотрел. Проклятый коммивояжер. Всучил азиатскую сборку. Ты-то меня как видишь?
– Нормально! – захохотало изображение. – Вы хороши в любом изображении и формате.
– Благодарю за комплимент, – усмехнулась Геллахерна. – Тебе чего надо?
– Новость принес, – ответил Бэрлок.
Его изображение заколыхалось волнами и вскоре проявилось вновь мерзкой кривой харей с заплывшим глазом. Надо отметить, что по жизни темный лорд был чертовски привлекателен, высок и статен. Длинные черные волосы и глаза цвета глубокой ночи разбивали сердца многих прекрасных дам в мелкие осколки. Но проявлявшееся перед Геллахерной изображение рыцаря напоминало скорее воплощение самых ужасных ночных кошмаров. Даже видавшую виды колдунью невольно передернуло от омерзения. Плевки в кристалл не помогали.
– Новость? – спросила Геллахерна, скривившись. – Интересно! Давненько новостей у нас тут не бывало. Жареная новость-то?
– Пережаренная! – серьезно произнес Бэрлок. Колдунья насторожилась.
– Выкладывай, – нетерпеливо произнесла она.
– Дело такое, ваше омерзение. Даже не знаю, с чего начать, – неуверенно произнес Бэрлок. – Короче, мудрики наголову разгромили пустынников под стенами своего города.
– Как это? – вырвалось у удивленной Геллахерны.
– Уточняем. Признаться, ваше злорадство, я не ожидал этого, – ответил Бэрлок. – Получается, я сделал неверную ставку на тотализаторе. Поставил на пустынников и проиграл. Но я никогда не ошибался! Произошло невероятное! Пустынники разбиты в пух и прах! Но этого мало. По предварительным сведениям, их дракон также надолго выведен из строя.
– Интересно-то как! Но это к лучшему! – Геллахерна потерла ладони. – По правде говоря, я не желала победы пустынникам. Они не так смешны, как мудрики. Их Мудрак с котлом высшей мудрости и наивное видение мира всегда смешили меня до икоты. Пусть же мудрики живут дальше.
– Это верно, – согласился Бэрлок. – Чем больше в мире мудраков, мудриков и ламудраков, тем веселее нам, есть над чем позлорадствовать. А злорадный смех – самый искренний, как сказал кто-то из людей.
– И значительно продлевает жизнь, – добавила Геллахерна.
– Точно! Чем мы и занимаемся каждый день, ваша искренность, – хохотнул Бэрлок. – Мы злорадствуем, потому и бессмертны!
– Отличный лозунг, Бэрлок! – Геллахерна удивленно подняла брови. – У тебя начали проявляться проблески ума? Сам придумал? Беру на вооружение.
– Сам! Сам придумал, ваше бессмертие! А кто, кроме меня?! – Бэрлок приосанился, его глаз на экране чудо-устройства еще больше выпучился и перекосился.
– Успешно регрессируешь, – усмехнулась колдунья. – Не возгордись. Но вернемся к делу. Мне не терпится поскорее узнать, как же мудрикам удалось одолеть пустынников. Сил у них в этот раз, насколько мне известно, было маловато для победы. Наверняка им кто-то помог. Но кто? Выясни и доложи.
– Хорошо, ваша искренность. Будет исполнено, – с готовностью произнес Бэрлок. – Мне самому не терпится узнать, что там произошло. Что-нибудь еще желаете, ваше злорадство?
– Найди ту сволочь, что всучила мне этот мерзкий кристалл дальней связи, и доставь сюда. Я лично превращу его в крысу. Из-за него я вижу какую-то скотскую рожу вместо твоей неотразимой морды, потому мне постоянно хочется плеваться.
– Непременно найду и доставлю, ваша высочайшая подлость! Будет сделано, ваша бесконечная гадость! Можно вопрос?
– Давай свой вопрос. Выкладывай.
– Я слышал, что вы собираетесь женить вашего сына. Это правда?
– Собираюсь, а что? Кто донес?
Бэрлок усмехнулся.
– Вы же знаете, ваша проницательность, что под моим началом все разведки мира, в том числе и супердержав. Все же на нас работают, бедолаги, без устали, сами того не подозревая.
– Допустим, – согласилась Геллахерна. – И что?
– Не позволите ли взглянуть на невесту?
– Ишь чего захотел! Обойдешься, а то еще сглазишь, – отмахнулась Геллахерна. – На свадьбу приглашу, там увидишь. У тебя все?
– Может, дозволите краем глаза только?
– Вот своим краем и сглазишь. Ты бы видел свой глаз сейчас! Ужаснулся бы. Все, ступай. Отключаю я тебя.
Геллахерна плюнула в кристалл, и смутное изображение Бэрлока исчезло в облаке едкого дыма. Колдунья закашлялась, замахала руками, разгоняя темную пелену, выругалась, упомянув тысячу ангелов, накрыла их сверху архангелами, закидала херувимами и поднялась с кресла. Простучав ногтями по полу, она открыла скрипучую дверь, вышла из опочивальни в сумрачный коридор и прикоснулась к стене. По ходу передвижения колдуньи включилось энергосберегающее освещение, в свое время волшебным образом сконструированное и настроенное Гениальным Архитектором.
Таинство системы, работавшей безотказно уже не одну сотню лет, не знала даже сама Геллахерна. От касания ладони начинали светиться прозрачные кристаллические камни, встроенные в кладку стен замка. Следующее прикосновение ладони отключало освещение. Геллахерна неоднократно пыталась проникнуть в секрет Гениального Архитектора и даже отковыряла несколько кристаллов. Но темным силам неподвластно проникнуть в тайны света. После того как колдунью неоднократно ощутимо тряхнуло магическими токами, она оставила свои попытки. Но всякий раз, прикасаясь к стене и зажигая камни, она злобно бормотала себе под нос ругательства, потому что не могла переносить, когда происходило нечто, не подвластное ее пониманию. Вот и теперь она злобно пробормотала что-то и медленно побрела по длинному коридору.
Миновав несколько поворотов, Геллахерна остановилась возле тяжелой двери и пнула один из нижних камней стены. Тяжелый створ с приглушенным стоном медленно отошел в сторону и открыл крутую лестницу внутри крепостной башни. Колдунья шагнула на ступени, поминая недобрым словом архитектора, не предусмотревшего в замке лифтовые подъемники. Царапая ногтями камни, она начала подниматься на самую вершину башни, где за тяжелой дверью, в комнате с арочными окнами, покоясь на широком ложе, спала крепким сном Светлана Романова.