К.
P. S. Анакса не будет, он проведет вечер с миссис Дрейк, экономкой Адварденов, по-моему, ты знаком с ней.
Получение такого приглашения порадовало Беллами. Разумеется, он придет, он даже испытал приступ любопытства к этому выжившему мужчине. Но деловой постскриптум об Анаксе вызвал душевную муку. Анакс, бывший для него близким, самым близким существом, был теперь совершенно отлучен от него, изгнан. Вернее, Беллами отлучился сам… вырвал себя из дружеского круга, пресек все связи сердечной теплоты, дружбы, любви, отказался от всех естественных и приятных свойств душевной привязанности. Он ужасно скучал по Анаксу и утешал себя, думая, что, в конце концов, Анакс всего лишь собака, недолговечное создание, смерть которого все равно достаточно скоро разделила бы их, даже если бы они продолжали жить вместе. Вот таким было его утешение! Хотя возникшая в этот раз душевная боль имела новые свойства, менее невинные, менее целомудренные, отягченные ядовитым привкусом сожаления, угрызений совести, самообмана и предательства. Беллами получил записку от Тессы следующего содержания:
Дорогой Белл, итак, ты решил приобщиться к праведной бедности, так почему бы тебе не прийти мне на помощь, мы ведь не противники, верно?
Беллами не ответил. Конечно, ему следовало, как он полагал, сделать это. Но одна только мысль обо всех тех, побитых жизнью и стонущих женщинах вызвала у него сильнейшее отвращение. Как же он мог испытывать подобные чувства к бедным страдалицам, так отчаянно нуждающимся в помощи? Разве он не стремился найти тех, кто в нем нуждался?
Прошлой ночью Беллами приснилось, что он входит в темный коридор, почти такой же темный, как холл в доме Лукаса, только гораздо больше и длиннее, и понимает, что в дальнем конце стоит человек с секирой. Опустив на пол обух этого боевого топора, таинственный незнакомец легко держит в руке его длинную рукоятку. Беллами охватило страшное волнение, сходное с сексуальным возбуждением. Лицо незнакомца скрывалось во тьме, словно спрятанное под густой черной вуалью, но Беллами почти зримо ощутил его красоту и подумал, что незнакомец, должно быть, прекрасен. Смущенно шаркая подметками, Беллами направился в сторону этого человека, потом упал на колени. В этот момент он проснулся и сразу подумал о том, каким тяжелым выглядел тот топор и с какой легкостью, едва касаясь конца рукоятки пальцами, держал его таинственный незнакомец. Вспоминая этот сон и сжимая в руке письмо Клемента, Беллами подумал о Лукасе. Так значит, жертва несчастного случая чудодейственно, как Лазарь, воскресла из мертвых. Беллами вдруг испытал приступ ревности к воскресшему человеку, который стал теперь другом Лукаса. Раньше Лукас оказывал большое влияние на жизнь Беллами. Теперь, поскольку Беллами выбрал Высшего Повелителя, его взаимоотношения с Лукасом должны были остаться в прошлом.
«Но все это, все эти переезды и изменения, — думал Беллами, — являются частью огромного заблуждения, я пребываю в кромешной тьме, переходя от одной иллюзии к другой. Я хотел спастись от одиночества и душевной слепоты в святом месте, но оказалось, что эта слепота порождена всего лишь бесцельностью и тьмой фальши, которая отделяет меня от друзей, от настоящей жизни с любящими и помогающими друг другу людьми. Я отвергаю даже тех, кто готов помочь мне, дав возможность помочь другим. (Беллами решил не продолжать знакомство с молодым католическим священником.) В этом мрачном унынии любой путь ведет к греху. Тем человеком с секирой, конечно же, был архангел Михаил, опирающийся на свое оружие, ведь именно его почитал я как воина Христа (в представлении Беллами воинственный архангел был облачен в военную форму цвета хаки). Правда, этот ангел поражает также тех, кому назначен путь в ад».
В этот момент Беллами вдруг вспомнил другой сон, который на сей раз заставил его улыбнуться. Ему приснилось однажды, что он стал крошечным испуганным животным, которого звали Падающая Звезда. Но тогда ему было не до улыбок. В том мелком обреченном существе символически выразилось то, чего он больше всего боялся, а боялся Беллами безумия. Он отложил записку Клемента и вновь прочел письмо, только что полученное от отца Дамьена.
Возлюбленный сын мой!
Прошу прощения за краткий ответ на твое письмо. Я понимаю твои сомнения относительно применения к Господу местоимения женского рода, но, как ты сам говоришь, все внешние человеческие атрибуты неуместны для понятий Божественного Таинства. Тебе известно также, какова точка зрения нашей церкви, основанная как на богословии, так и на истории, на рукоположение женщин. Что касается «Господнего возмездия» и желания быть пораженным небесным светом, подобно святому Павлу, то это всего лишь маскировка навязчивых мирских идей. Ты находишься в опасности чрезмерного возвеличивания Христа. В тебе скрыта склонность к магии, а она враждебна религии. Зачастую мы оживляем наши пороки, пытаясь «наказать» их. Размышляя о Чистилище как о неком дающем облегчение страдании, ты представляешь процесс очищения! Господня справедливость недоступна нашему пониманию и касаема Его одного. Упомянутая тобой ранее «темнота», к сожалению, порождена всего лишь неясностью собственных душевных метаний. Я прихожу к мысли, что путь самоотречения, возможно, не является твоим предназначением. Ты слишком во многом полагаешься на меня. С тем же успехом ты сможешь «улучшить свое состояние», занявшись поисками мудрых мирских или даже медицинских советчиков. Подумай о моих словах. Разумеется, такое дело требует обстоятельного размышления. Прости, что не могу сейчас написать больше, скоро мне предстоит удалиться от мирского общения.
Любящий тебя in Christo
отец Дамьен
P. S. Молись постоянно, сын мой. Господь очищает помыслы тех, кто ищет Его.
Беллами глубоко встревожило это письмо. Он немедленно принялся строчить ответ.
Почтенный отец Дамьен!
Благодарю Вас за письмо. Я не думаю, что мне требуется медицинская помощь! Мы говорили раньше о депрессии, возможно, ее Вы и имели в виду, но это не она. Я очень надеюсь, что Вы поймете, как сильно нужны мне, наша встреча для меня не случайна, Вы стали для меня «дорогой жизни». Меня не посещают мысли о самоубийстве. Я просто знаю, что нуждаюсь в очищении страданиями, мне нужно пройти по пути сокрушительных перемен, найти путь правды, в связи с поисками которой я стремлюсь на любых условиях приобщиться к жизни Вашего монастыря. Да, мне хотелось дождаться некоего знака, и я по-прежнему чувствую, что еще могу дождаться его. Но я сильно нуждаюсь в страданиях, возможно, в физических страданиях, настолько изматывающих и опустошающих, чтобы все мои фальшивые фантазии рассеялись и в огромную образовавшуюся пустоту мог войти Бог. Мне хотелось бы побывать в аду и увидеть Христа, увидеть, как Он проходит мимо, не замечая меня. Я жажду, жажду. Как Наш Господь на кресте, как олень жаждет речной воды, душа жаждет Бога. Только стремлюсь я не к облегчению, а к лишениям. Пожалуйста, простите мне эти бурные излияния, возможно, они бессмысленны, но крайнее невежество моего духа изливается из меня подобно черной крови. Пожалуйста, не говорите мне, что это всего лишь пустая экзальтация. Прошу Вас, напишите мне. Пожалуйста, позвольте мне приехать и повидать Вас. Мышь, съевшая освященную облатку, была проклята. Я та самая мышь. Пожалуйста, не считайте меня вздорным глупцом. Простите меня.