Так они дотащили индейку до опушки пригородного леса, а там, в болоте, чуть в стороне от тропы к старой заброшенной литейной мастерской, Иг обнаружил магазинную тележку. Правое переднее колесо дико виляло из стороны в сторону, с тележки сыпалась ржавчина, но с ней было все же лучше, чем тащить индейку в руках добрых полторы мили. Терри поручил тележку заботам Ига.
Старая литейная была строением из темного кирпича с большим изогнутым дымоходом, торчащим из одного конца, и стенами, сплошь испещренными дырами, где были когда-то окна. Она была окружена несколькими акрами древней автостоянки, асфальт на которой растрескался чуть ли не до полного исчезновения и пророс многочисленными клочьями сорняков. Сегодня здесь кипела жизнь: разъезжали на скейтбордах ребята, а в мусорном баке, стоящем чуть поодаль, горел огонь. Вокруг огня собралась группа заброшенного вида тинейджеров: двое мальчишек и какая-то девчонка. У одного из них было наколото на палку нечто вроде вялой сосиски; сосиска почернела и изогнулась, от нее шел голубой сладковатый дым.
— Ты только глянь, — сказала девчонка, пухлая прыщеватая блондинка в низко сидящих джинсах; Иг ее знал, они были ровесниками, Гленна какая-то. — Вот и обед пришел.
— Ну прямо как долбаное Благодарение, — сказал один из ребят, одетый в футболку с надписью «Дорога в ад». [11] — Кидай эту клевую сучару сюда.
Он широким жестом указал на огонь, горевший в мусорном баке.
Иг, которому было только пятнадцать, державшийся очень неуверенно в обществе незнакомых старших ребят, не мог даже говорить; в горле у него пересохло, словно при приступе астмы. А вот Терри — другое дело. Двумя годами старше и получивший уже право водить машину, если рядом с ним сидит взрослый, Терри обладал своего рода вкрадчивым изяществом и искусством шоумена забавлять аудиторию. Он заговорил за них обоих. Он всегда говорил за них обоих: такова была его роль.
— Похоже, обед уже готов, — сказал Терри, кивнув на предмет на палке. — Ваш хот-дог скоро совсем сгорит.
— Это не хот-дог! — взвизгнула девица. — Это говешка! Гари жарит собачью говешку!
И согнулась пополам от визгливого хохота. Джинсы у нее были старые и потертые, слишком тесный лифчик явно пришел с дешевой распродажи, а вот красивая черная кожаная куртка европейского покроя никак не согласовалась ни с остальной ее одеждой, ни с погодой, и Иг сразу подумал, что это краденая.
— Хочешь попробовать? — спросил Дорога В Ад. Он вытащил палку из огня и ткнул ею в направлении Терри. — Прожарена идеально.
— Да брось ты! — отмахнулся Терри. — Я старшеклассный девственник и играю на трубе в оркестре, марширующем по праздникам. Я ем достаточно говна и без вашей помощи.
Гопники повалились от хохота; может быть, в меньшей степени из-за того, что было сказано, чем из-за того, кто это сказал — стройный симпатичный парень с банданой из американского флага, накрученной на голову, чтобы укротить лохматую черную шевелюру, — и как это было сказано, ликующим тоном, словно он измывался над другими, а не над собой. Терри использовал шутки, подобно броскам дзюдо, как способ отвести прочь чужую энергию, и если он не мог найти для своего юмора никакой другой мишени, то стрелял в себя — умение, которое сослужит ему хорошую службу в будущем, когда он будет брать интервью для «Хотхауза», умоляя Клинта Иствуда ударить его по лицу, а потом поставить автограф на сломанный нос.
Дорога В Ад уже глядел мимо Терри через площадку, покрытую растрескавшимся асфальтом, на парня, стоявшего у начала тропы Ивела Нивела.
— Эй, Турно! Твой ланч уже готов.
Новый взрыв хохота — хотя девчонка, Гленна, неожиданно засмущалась. Парень у начала тропы даже не взглянул в их сторону, а продолжал смотреть вниз с холма, держа под мышкой большой горный скейтборд.
— Что ты там делаешь? — крикнул Дорога В Ад, не получив ответа. — Или я должен поджарить тебе пару яиц?
— Давай, Ли! — крикнула девчонка и ободряюще вскинула вверх кулак. — Рвани!
Парень, стоявший у начала тропы, бросил на нее пренебрежительный взгляд, и в этот самый момент Иг его узнал, узнал по церкви. Это был юный Цезарь. В церкви на нем был галстук и сейчас тоже, плюс рубашка с короткими рукавами и пуговицами, шорты цвета хаки и высокие ботинки без носков. Одним уже тем, что у парня был под мышкой горный скейтборд, он придавал своей одежде вид смутно-альтернативный, так что ношение галстука представлялось своего рода иронической аффектацией, словно у лидера какой-нибудь панк-группы.
— Никуда он не поедет, — сказал другой из парней, стоявший у мусорного бака, длинноволосый. — Господи, Гленна, у него шахна больше, чем у тебя.
— В рот я тебя имела, — сказала она.
Компании, собравшейся вокруг мусорного бака, ее уязвленность показалась особенно забавной. Дорога В Ад так затрясся от смеха, что поджаренная говешка упала с его палки в костер.
Терри чуть хлопнул Ига по руке, и они двинулись дальше. Игу не хотелось уходить, в этих ребятах ему виделось нечто почти невыносимо печальное. Им было совершенно нечего делать. Было ужасно, что к этому и сводился весь их летний день. Горелое говно и уязвленные чувства.
Они с Терри подошли к гибкому, как тростинка, белокурому парню — Ли Турно, по всей видимости, — и замедлили шаг, достигнув верхней точки тропы Ивела Нивела. Отсюда холм круто спускался к реке, темно-синему проблеску, угадывавшемуся между черными стволами сосен. Когда-то это была грунтовая дорога, хотя трудно было себе представить, как кто-нибудь едет тут на машине, такой она была крутой и выветренной, самый идеал, чтобы перевернуться. Из земли выглядывали две полузасыпанные ржавые трубы, а между ними тянулась гладкая, плотная, накатанная колея, углубление, утоптанное чуть ли не до блеска тысячами горных велосипедов и десятками тысяч босых ног. Игова бабушка Вера рассказывала ему, что в тридцатые и сороковые, когда люди кидали в реку что попало, литейная мастерская использовала эти трубы, чтобы смывать окалину в воду. Трубы выглядели почти как рельсы, не хватало только паровозика, чтобы ездить по ним. С обеих сторон труб тропа состояла из обожженной солнцем земли вперемешку с камнями и всяким мусором. Укатанная тропа между трубами представляла собой простейший путь вниз; Иг и Терри приостановились, ожидая, что Ли Турно сейчас съедет.
Только он этого не сделал. И явно не собирался делать. Он положил доску на землю — она имела рисунок в виде кобры и большие толстые шишкастые колеса — и покатал ее ногой туда-сюда, словно проверяя, как она катится. Затем присел на корточки и притворился, что проверяет вращение одного из колес. Теперь над ним измывались не только те ребята, которые жарили дерьмо. Внизу у холма стояли Эрик Хеннити и компания еще каких-то парней. Щуря глаза от солнца, они смотрели на него снизу вверх и выкрикивали обидные шутки. Кто-то посоветовал ему засунуть в жопу тряпку, чтобы не обосраться и больше не тянуть. Стоявшая у мусорного бака Гленна снова крикнула.