— Что значит жестокое? — он развел руками. — Я считаю, что обращение у нас с этим контингентом адекватное их отношению к здоровой части общества.
— Так вы считаете, но есть закон, — продолжала напирать журналистка. — Соответствующие нормы. Суды ведь не выносят в качестве приговора убийство посредством расчленения человека на части тем, кто совершил подобное преступление. По-вашему же получается око за око, зуб за зуб.
— Вы не угадали, — насмешливо глядя ей в глаза, Опричник подался вперед: — По мне лучше и эффективнее два ока за одно и челюсть за зуб…
— Средневековье, — вырвалось у кого-то.
Опричник сжал кулаки:
— А знаете, какова цена мимолетного кайфа одного «торчка»? Да бог бы с ним, сдохнет, и закопали, — махнул он рукой. — Так ведь этот наркоман измотает родителей и всю родню. Будет у ваших детей мобильники «отжимать» с молотком, чтобы заработать на дозняк. Вы хоть раз общались с нариками вживую? Их когда начинает «накрывать», они на все готовы. Кстати, — спохватился он. — А у кого дети в школу ходят?
— У меня, — отстранился от камеры оператор.
— В какую?
— В четвертую.
— Вот! — обрадовался Опричник. — Вчера возле этой школы хлопнули одну барыжку с десятью граммами герыча. Это нормально?
Опричник замолчал. Молчали и журналисты. Одних поразил сленг, на который он незаметно перешел, других убедительность монолога.
— Вы думаете, я занялся этим делом, чтобы авторитет заработать или, как утверждают в Следственном комитете, незаконно обогатиться, — полностью перехватив инициативу, продолжил Опричник. — Ну никак не могут поверить наши чиновники, что человек вот так вот по собственной воле может залезть в эту грязь.
— Но все-таки какая-то причина была? — неожиданно спросила журналистка «Криминальных хроник».
— Да, — Опричник нахмурился, делая вид, будто размышляет, стоит или нет раскрывать что-то личное. — У меня один родственник работал врачом в частной клинике. Молодой, пользующийся успехом у женщин, он попробовал в одном из клубов эту дрянь. В общем, засосало его… Постепенно потерял работу, растратил деньги, потерял семью. Начал выносить все из дома, пока не остался чуть ли не один унитаз. На героин денег уже не хватало, и он подсел на «крокодил» — то, к чему приходят многие наркоманы. «Крокодил» — это такая смесь из кодеиносодержащих таблеток, которые мешают обычно с бензином, туалетным «утенком» и прочими химикатами и колют в себя. Один замут такой дряни стоит в пределах четырехсот рублей. Организм гниет на глазах, обычно «крокодильщики» не живут больше пары лет.
— «Бизнес и власть», Валерия Грановская, — бросив виноватый взгляд на коллегу из криминальной хроники, которая уже открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, представилась сидевшая напротив девушка. — Какую политическую силу вы представляете?
— Мою кандидатуру поддержало несколько партий, в том числе и национал-социалисты, — ответил Опричник и невольно запнулся, вспомнив лица криминальных авторитетов, которые вложили в него деньги, но быстро взял себя в руки и продолжил: — Однако сам я себя считаю выдвиженцем от народа, на благо которого и буду трудиться…
Двери тихо открылись, и вошел Пятак. Он наклонился к уху Опричника:
— Денис Максимович приехал.
— Извините, — Опричник положил ладони на стол и встал. — Но на сегодня все. У меня дела.
Когда Опричник вошел в свой кабинет, то застал Авдея сидящим в его кресле за столом. При появлении своего протеже Авдей улыбнулся и показал взглядом на монитор:
— Красиво говоришь!
Опричник понял, что Авдей пришел давно и наблюдал за его общением с журналистами по монитору.
— Здравствуй, Денис Максимович. — Опричник протянул через стол руку.
— Здорово, коль не шутишь, — ответив на приветствие, кивнул Авдей. — Как дела?
— По плану, — пожал плечами Опричник.
— К встрече подготовился? — склонил набок голову Авдей.
— Быдло будет довольно, — заверил его Опричник. — Вы же знаете, как я отношусь к выборам. Почему такой контроль?
— А ты не понимаешь? — вновь оголил ряд ровных зубов Авдей. — На кону очень большие деньги. Твое продвижение на трон стоит дорого. Или забыл, какая у тебя репутация?
— Сами тоже подпортили, — нахмурился Опричник. — Зачем «сходняк» было здесь собирать?
— Да, здесь дали маху, — согласился с ним Авдей. — Давно такого не было. Весь базар легавые списали…
— Даже по телевизору показали, — насмешливо подтвердил Опричник.
— Не думай об этом, — махнул рукой Авдей. — Все подобные случаи в период предвыборной кампании можно объяснить давлением на тебя со стороны власти… А у нас сейчас все, что власти не по вкусу, народ начинает любить, потому как власть себя давно дискредитировала. Власть в России — это коррупция, воровство, безнаказанность, развал экономики, семейственность и прочие кошмары.
— Это я давно понял, — соглашаясь с ним, Опричник сел на стул.
— Как обстоят дела в столице? — Авдей не мигая уставился на Опричника. — Имей в виду, твой Мухосранск лишь промежуточное звено. Конечная цель — Москва.
— Знаю, работаем. Сейчас там Хирург.
— Справляется? — прищурился Авдей.
— Пока да, — подтвердил Опричник.
— Далеко пойдет, — довольный ответом, Авдей вытер пальцами уголки губ. — Думаю его вместо тебя на фонд поставить. Как смотришь?
— Не знаю, — пожал плечами Опричник. — Приглядеться надо.
— Приглядывайся, — Авдей встал. — Времени нет. А фонд хорошие деньги пока приносит, глаз да глаз нужен…
* * *
Упиравшийся в вату тумана свет фар на мгновенье выхватил знак перекрестка.
— Тише, — заволновался Хирург, наклоняясь вперед: — Сейчас поворот.
— А не дальше? — засомневался Цыпа.
— Говорю, здесь! — стоял на своем Хирург.
— Не злись, — скрывая раздражение, охрипшим голосом попросил Цыпа. — Почему ты не хочешь его на дачу отвезти?
— Времени нет, — Хирург отцепил ремень безопасности. — Если мы задержим Селигера надолго, то это насторожит его людей.
— Думаешь, за пару часов все утрясем? — недоверчиво спросил Цыпа. — Еще с Талым надо что-то делать. Никак не оклемается, бедняга.
— У нас нет других вариантов, — Хирург оглянулся на Желтка.
Поймав на себе его взгляд, Желток изобразил на лице страдания.
— Чего, снова накрывает? — скривился Хирург.
Вместо ответа Желток кивнул и отвернулся в окно.
— Как там Талый?
— Дышит, — лаконично ответил Желток.
Забинтованная найденным в аптечке бинтом голова так и не пришедшего в себя Талого покоилась у него на коленях.