О ручку рву пакет с героином, расширяю отверстие так, чтобы этот вонючий порошок не попал на меня, обильно сыплю на пол. Потом, как могу, швыряю его в комнату. Тысячи евро рассыпаются по коридору. Я спокойно, максимально сохраняя обычную походку, иду к запасной лестнице и поднимаюсь на верхний этаж.
Слышу внизу топот тяжелых ботинок — полиция. Слышу молодые голоса и лай собаки. Пес после героина мой след не возьмет. А оформление места преступления займет у них много времени. Немцы очень дотошны. Студенты — народ ушлый, попытаются утащить несколько граммов восточной отравы с пола, так что полиции без меня будет чем заняться.
Не спеша, в лифте, покинул здание. При выходе задрал голову вверх. У входа стояла толпа зевак. Они смотрели наверх, ожидая событий. Хлеба и зрелищ! Я точно так же смотрю наверх, пячусь. Полицейский подталкивает меня за плечо.
— Проходите. Пройдите за оцепление. Здесь ничего интересного нет! Идите!
Мил человек! Да я бы побежал стремглав, если бы здоровье мне позволило!
Неспешно двигаюсь на выход. Веду себя так же, как зеваки. Боковым зрением вижу, как полицейский шарит по толпе объективом видеокамеры. Стандартная процедура. Вдруг там преступление, а тут сообщники, вот и поможет им потом видеосъемка собрать улики. Задрав лицо вверх, старательно показываю камере свой затылок и спину. На входе в подъезд есть камера, но я ее обошел, она засняла мою шапку. Вид сверху. Таких шапок на район — десять тысяч. Я специально отслеживал, что сегодня в моде.
Как предусмотрительно я оставил машину за углом. Топать два больших квартала пешком при моем плачевном состоянии было бы утомительно и болезненно.
Отъехав в более-менее безлюдное место, где нет поблизости видеокамер наружного наблюдения, начинаю осмотр. То, что безнадежно испорчен новый свитер, — черт с ним. Брал на два размера больше, чтобы скрыть бронежилет. Ведь чувствовал, что не так все идет. Не так. Не так. Через так.
Попробовал снять через голову — больно. Отрываю перчаточный ящик, достаю оттуда швейцарский нож. Режу ткань. К черту! Туда же и футболку. Рву застежки на «броннике». Уф. Пот со лба. Твою маму за ногу! Вот они, громадные кровоподтеки. В ящике у меня всегда упаковка спиртовых салфеток. Стирать отпечатки пальцев удобно с панели автомобиля. Здесь же имеется бутылка шнапса.
Шнапс — самогон. Если в Англии, Шотландии, Ирландии они хоть додумались заливать самогон в дубовые бочки и держать там его от года и больше, то у немцев очищенный самогон — это шнапс. Гадость. Я зачастую его использую, чтобы выглядеть выпившим или пьяным — несколько капель на одежду и обувь, рот прополоскать, кровь смыть, как свою, так и чужую. Ну, а сейчас… Глоток внутрь. Бр-р-р! Водка лучше!
На салфетки обильно лью шнапс и прикладываю к синякам. Пытаюсь прощупать, что под ними. Мягкие ткани вздулись и стали каменными. Ребра-то целы? Покашлял. Слушаю. Нет ли хрипов, бульканий в легких?
Ведь как чувствовал, взял под самое горло усиленный бронежилет для скрытого ношения.
Эта прыщавая нимфетка целила мне в горло. Да, из-за того, что лапу ошпарила, ниже взяла. Рука болит, видать, сильно у нее. А так бы, как положено, — в яремную вену! Вот дрянь же! А вот ключица болит! У-у-у-у! Тихо вою, прикладывая к себе очередной шнапсовый компресс. Хочется бить по рулю, по панели. Колотить, чтобы отвлечься от боли. Нельзя. Мне сейчас ничего нельзя.
Отодвинул сиденье до конца, распахнул дверцу машины, одну ногу на землю. Ветерок зимний сейчас охладит кожу. Спирт испаряется, облегчение небольшое. Может, и опухоли немного спадут. Небольшой глоток для анестезии. Сигарету. Не бойся, что пепел попадет на сиденье. После покупки машины купил чехлы на сиденье — специальные, несколько назначений у них. Но один из плюсов — они не пачкаются. Таксисты часто такие покупают в свои машины. Я же хотел после того, как брошу машину, снять и выбросить их, чтобы образцы ДНК не оставлять. Не пачкаются, не прожигаются сигаретным пеплом. Чехлы интересные. У-у-у-у! Как больно-то! Про дело думать надо, а ты про чехлы какие-то! Ух! Ох! Ах!
Думай, просчитывай ситуацию. Что бы ты сейчас сделал на месте противника? Правильно. Объявил бы тебя в розыск, подкинув полиции тебя как виновника шабаша в турецком квартале. И все красиво получается. Группа наркоторговцев что-то не поделила. Я их всех отправил к Аллаху. Дружки покойных меня выследили и замочили. И паспорт турецкий, и вид на жительство у меня. И килограмм высококачественного героина. Тут даже самый подозрительный журналист поверит в мою виновность. Что же говорить про обывателя? Все в духе бандитских кинофильмов. Дело закрыто. Полиция вяло ищет моих убийц. В парламенте обсуждается вопрос о выделении дополнительного финансирования. Им всем хорошо. Мне плохо. Очень плохо. И морально, и физически.
Предатель в Штабе или пособник. Но очень влиятельная фигура. Паспорт. Открываю «липу». А ведь состряпано на скорую руку. Для полицейского патруля в полумраке, может, и сойдет, а вот для меня — нет. Я бы лучше сделал. Фотографию они в спешке распечатали на фотопринтере в домашних условиях. Вырезали маникюрными ножницами — видны два надреза. С профессиональной точки зрения — верх разгильдяйства! Так кто же они? Стажеры на первом самостоятельном задании?
По дороге надо подумать. Ехать надо. Смотрю на часы на приборной панели. Судя по тому, что они говорили, у них есть доктор. Значит, им нужен час, чтобы добраться до доктора. Час на оханья и аханья. Наложить гипс. Потом они отправятся в свою берлогу. Вряд ли рискнут покидать страну с ногой в гипсе. Потом у мальчишки поднимется температура, девочка побежит в аптечку, а там ничего не получится — в аптеке в Германии можно купить все, за исключением лекарств. Аптеки большие по площади. Есть даже сапожный крем, сам видел, а стоечка с лекарствами в углу. На витрине только витамины, все остальное — по рецепту врача. Даже антибиотики. Девочка побежит к знакомому врачу. На все про все еще час-два. По пути из женского любопытства, элементарной жадности она заглянет в банкомат…
Конечно, я старый, и мне плевать на чужие переживания, но из мести очень хотелось бы понаблюдать за реакцией, когда она узнает, что реквизированные у меня банковские карты пусты. Да, там баланс равен нулю, или, как говорят в казино Монако, «зеро». Часть карточек я обнулил еще во Франции. А оставшиеся — перед встречей. Нет, наличные я мало снимал. Это в России наличные в ходу. Здесь же… Это очень подозрительно. Очень.
А доносительство у немцев в крови. Это такой элемент оперативной обстановки с национальной окраской. В России же измена жене не считается грехом, а вот донести на кого-либо — позор. В Германии выброси окурок мимо урны, так бдительный гражданин незаметно позвонит в полицию. Через полчаса тебя найдут и призовут к порядку. Как они найдут? О! Западная Европа — это одно сплошное ухо и «всевидящее око». Все утыкано видеокамерами. Полиция может подключиться к тем камерам, что стоят на входе в подъезд, если бдительный гражданин тщательно описал тебя и место, где совершил нечто, то они тут же по мониторам отсматривают материал и ведут тебя. А сейчас под видом борьбы с терроризмом они стали делать хуже. На мониторе они помечают тебя, а уже потом компьютеры отслеживают твою персону, перебирая записи с видеокамер. И, пока ты не исчезнешь из поля зрения камер, не сменишь одежду, походку, ты будешь под «колпаком Большого Брата». Ха! И эти люди рассказывают всем страшные сказки про то, что КГБ и Штази следили за всеми, вмешивались в личную жизнь, вели досье буквально на каждого. На фоне нынешнего технического прогресса прежние оперативники из советской и немецкой госбезопасности были просто сподвижниками-энтузиастами. Точно так же, как стоит засветиться в Интернете, особенно в социальных сетях, то на тебя автоматически заводится папка-досье. Она сопоставляется с другими, изучается автоматически и в ручном режиме. Люди изучаются, их «ведут», человек порой и не знает, а его, как марионетку, дергают за ниточки, и он исполняет свою роль. Точно так же и в онлайн-играх происходит.