Метрах в ста за «рогаткой» Фраучи, велев остановиться, указал на ведущую прямо в лес дорогу:
– Сюда, товарищи. Прошу!
Теперь шли пешком. Семен шагал вслед за краснолицым, чувствуя себя не самым лучшим образом. Получалось, что не он шел, а его вели. Зотова тоже хмурилась, то и дело поглядывая по сторонам. Родион Геннадьевич, напротив, улыбался и даже пытался шутить. Наконец, дорога уперлась в тяжелые железные ворота. Над широкими створками красовались огромные белые буквы: «Гелиотерапевтический санаторий «Сеньгаозеро» – страж и оплот здоровья трудящихся». Ниже, литерами помельче: «Победа над голодом – победа над смертью!»
Гости молча переглянулись. Владимир Иванович Берг, физик и врач, явно не мелочился.
После таких авансов можно было ожидать любых чудес. Семен Тулак заранее приготовился к чему-то невероятному, даже пугающему, однако за воротами их встретил самый обычный санаторий. Два краснокирпичных корпуса, оставшиеся от стекольного завода, несколько небольших одноэтажных домиков недавней постройки, а за всем этим что-то огромное, напоминающее склад или, скорее, ангар. Ротный мельком удивился. Аэропланы там держали, что ли? Но в целом, ничего интересного. Дорожки в гравии, заброшенные цветочные клумбы, теннисный корт за невысоким забором.
Тихо, пусто, скучно.
Фраучи предложил зайти в любой корпус на выбор. Разницы, по его словам, нет никакой. На первом этаже палаты побольше, на десяток коек, на втором поменьше, для двоих-троих. Всего в санатории числилось не менее сотни больных и до четырех десятков обслуги. Врачи жили здесь же, в маленьких домиках. В том, что посередине, обитал сам товарищ Берг.
Семен слушал не слишком внимательно. В том ли доме, в этом, велика ли разница? Он уже успел заметить, что стекол в окнах корпусов нет. Не выбиты, а извлечены аккуратно для дальнейшего употребления. Экономные люди здесь работали! Но раз стекла вынули, то чего еще искать? Небось, и пол подмели, и хлоркой для верности посыпали. Если и водились здесь красные амебы с ложноножками, то след их давно простыл. Была гелеотерапевтика да вся вышла.
– Так куда направимся?
Фраучи улыбнулся, взглянул выжидательно. Тулак дернул губами в ответ и вдруг представил, что именно ему поручили эвакуировать санаторий. Нет, воинскую часть! На что он первым делом будет смотреть? Ясное дело, оружие, огнеприпасы, личный состав, секретные бумаги… Амебы, само собой.
Ротный сделал строгое лицо, покосился на кавалерист-девицу.
– А на кухню!
Если краснолицый и удивился, то виду не подал. Быстро осмотрелся, указал на левый корпус.
– Там. В подвале.
* * *
Гостей встретила ложка, лежавшая прямо на пороге. По бедняжке от души потоптались чьи-то сапоги, превратив в безнадежную калеку. Еще одна, только целая, лежала чуть дальше, возле стены.
Ротный еле сдержал усмешку. На что-то подобное он и рассчитывал. Никогда на кухне порядка нет! Между тем, Зотова подняла ложку-калеку, повертела в руках, протянула Фраучи. Тот брать не стал, пожал широкими плечами.
– Три наряда вне очереди!
– Позвольте?
Ученый муж Достань Воробышка явно заинтересовался находкой. Поскреб пальцем по металлу, поднес к глазам, подумал немного, вернул.
– Благодарю, барышня!
– De rien. [10]
Семен не поверил своим ушам. Не тому, что гимназистка седьмого класса ответила по-французски. Голос! Ни тебе хрипа, ни баса. Чудеса!
– А там, кажется, что-то есть!
Фраучи быстро прошел вперед, к огромной кирпичной печке. В ней самой не было ничего необычного, зато рядом, прямо на кафельном полу, стояли два больших котла: один помят, второй изрядно грязен.
– Пять нарядов, – прокомментировал военный не без брезгливости.
Семен подошел ближе, пригляделся, для верности ткнул пальцем. Металл был холодным и липким, захотелось сразу же помыть руки, желательно с мылом.
– Никак нет, товарищ батальонный. Это уже сразу на трибунал тянет.
– Что за кровожадность, товарищи? – подивился Родион Геннадьевич, подходя к брошенной утвари. – Обратимся к вопросу с научной точки зрения. Прежде всего перед нами предметы, имеющие отношения к изготовлению пищи. Выполнены из алюминия…
Внезапно он умолк, недоуменно покрутил головой.
Обернулся.
– Алюминий? Позвольте, сколько же это должно стоить?
Семен усмехнулся:
– На буржуйском Западе – не так и много. Только вот беда, в России такое не производят. Выходит, из-за границы везли? И котлы и ложки? Богато живут «мыльные» товарищи, не бедствуют.
Именно производству алюминия было посвящено одно из «вермишельных» писем, читанных им буквально накануне. Некий инженер-партиец жаловался на бюрократов в ВСНХ, не желающих финансировать работы по внедрению в СССР метода Холла – Эру, позволяющего получать алюминий электролизом глинозема. Бдительный автор бил тревогу и намекал на саботаж.
– Насколько я понимаю, кое-кто из присутствующих приехал сюда не только ради тайн научных, – голос Фраучи стал резок и строг. – Поэтому подойдем к вопросу иначе. Приказ нарушать я не буду, но охотно помогу в пределах возможного. Поделюсь некоторыми наблюдениями. Здесь много алюминия. В кладовке осталось несколько больших бидонов, в мастерской – какие-то крупные сборные детали, стойки с поперечинами, профили. Можно только представить, сколько было увезено. Затем – электрические розетки. Почти все они сняты, но в одном из корпусов остались три штуки. Таких я еще не видел. Форма, размер, а главное, материа – не металл, не дерево, что-то твердое и очень легкое. Можете смело докладывать, что в «Сеньгаозере» творились странные вещи. Точнее, творятся.
Краснолицый немного подумал, кивнул.
– Пустить вас на главный пост не имею права. Но под-пустить могу. Пойдемте!
Возле ангара их встретила охрана в знакомых серых шинелях с черными петлицами. Пост стоял у ворот, огромных и тяжелых, словно в паровозном депо. Фраучи подошел к бойцам, отдал какой-то приказ, затем повернулся к гостям.
– Стойте на месте, отсюда все будет видно. Внутрь заходить категорически запрещено. Честно говоря, я бы и не решился. Хорошо еще, что мы здесь ненадолго, обещают скоро прислать смену. Мне эти секреты и самому не по душе.
Ворота дрогнули и начали медленно отъезжать в сторону. Внезапно Семену вспомнилась помянутая в недавнем разговоре с Вырыпаевым Большая Крокодила. А вдруг зеленая там? Пусть не она лично, а еще какое-нибудь чудище, допотопный страж Шушмора? Откроются ворота, выглянет на свет божий зубастое рыло, облизнется, предвкушая близкий обед. Острые белые зубы, длинный раздвоенный язык, глазища в желтом огне. А вокруг – красные амебы. Шипят, тянут свои загребущие ложноножки…