— С ним не я первая нарушила обещание и не нарушу его с тобой. Но если ты возьмешь другую женщину, я никогда больше не лягу с тобой в постель.

— Я сделаю все, чтобы тебе никогда не пришлось говорить мне «нет».

Алекс резко снова привлек Глинис к себе, она ахнула от неожиданности. Он наклонился к ее губам, с ее губ сорвался короткий стон, она запрокинула голову и закрыла глаза. Алекс замер у самых ее приоткрытых губ.

— Собирай вещи, — бросил он. — Я тебе обещал, что мы сразу же уедем, а я человек слова.

Глава 32

Почему Алекс на нее так разозлился? Она же согласилась на настоящий брак. И прямо сейчас она очень бы хотела воспользоваться своими брачными правами.

— Мы можем, конечно, остаться на ночь, — сказал Алекс, щекоча губами ее губы. — Но только если ты освободишь меня от моего обещания уехать немедленно.

Он поддерживал ее одной рукой за спину, а другая его рука двигалась по ее боку. Когда он задел ее грудь, Глинис прикусила губу, чтобы сдержать вздох. Как она скучала по его прикосновениям!

— Если это то, чего ты хочешь, ты должна мне сказать.

Почему он настаивает, чтобы она подтвердила свое желание быть с ним? Потому что она задела его гордость, предположив, что когда-нибудь, если она ему откажет, он может взять ее силой? Не следовало этого говорить, ведь она знает, что Алекс не такой. Глинис помнила, как ее первый муж толкнул ее на кровать и лишил ее невинности после всего лишь короткой прелюдии и уж точно не дожидаясь ее разрешения.

Но Алекс требовал, чтобы она выразила свое согласие словами. Глинис было трудно сказать, что она его хочет, потому что это заставляло ее признать, что она действует не только из самоотверженной любви к ребенку. И что это больше, чем практичное решение выбрать мужа до того, как отец сделает такой выбор за нее.

— Да, я этого хочу, — прошептала она. — Алекс Макдоналд, я тебя хочу.

Он пошел на нее, заставляя ее пятиться, пока ее спина не уперлась в кровать. Глинис была рада этой опоре, потому что, когда Алекс стал покрывать поцелуями ее шею, у нее ослабли колени. Он прижался губами к ямке над ее ключицей, Глинис тихонько охнула. Его дыхание касалось ее кожи, и от этого у нее заныли груди. Наконец он накрыл их руками. Глинис закрыла глаза. Он снова стал целовать ее в губы, их языки двигались в старом как мир ритме, наполняющем ее желанием. Она обняла Алекса за шею и погрузила пальцы в его волосы. Он отстранился, но она последовала за ним, прижимаясь к нему всем телом.

— Ну что, мы отложим отъезд до утра? — спросил Алекс.

Его голос был хриплым от желания.

— Да, — снова сказала Глинис. — Уложи меня в постель.

— Правильный ответ, жена.

Алекс раздвинул полог, усадил Глинис на высокую кровать и зажег свечу на столике возле кровати. В постели он часто вел себя игриво, но в том, как он посмотрел сейчас на Глинис, не было и намека на фривольность.

— Платье, — напряженно произнес он. — Сними его.

Глинис глотнула. Она решила начать с обуви, сняла одну туфлю, потом другую, они с тихим стуком упали на пол, в тишине спальни этот звук показался оглушительным. Спуская с ноги один чулок, она подняла голову и увидела, что грудь Алекса сильно вздымается и опадает в такт глубокому дыханию. Он смотрел на нее с таким напряжением, что у нее задрожали руки, когда она стала снимать с головы платок и распускать волосы, которые Бесси уложила и заколола шпильками совсем недавно. Развязав первые два ряда шнуровки на спине платья, она уронила руки.

— Дальше я сама не могу.

Алекс не разжал губ, но коротко кивнул. Глинис соскользнула с кровати. Он была так напряжена, что, пока делала три шага, отделявшие ее от Алекса, и поворачивалась к нему спиной, у нее закружилась голова. Когда его пальцы коснулись ее спины, это простое прикосновение подействовало на нее так, что она резко втянула воздух. Но вскоре к ней отчасти вернулась уверенность в себе: она поняла, что Алекс, который обычно так умело расправлялся с женской одеждой, что это было даже возмутительно, вдруг неловко возится с завязками ее платья. Наконец он развязал их и стянул платье с ее плеч. Оно соскользнуло вниз и упало на пол у ее ног.

Он стал покрывать легкими поцелуями ее шею, губы его были мягкими и нежными, но пальцы так крепко сжимали ее руки выше локтей, что почти причиняли боль. Глинис откинулась назад и сквозь тонкую ткань рубашки ощутила жар его тела. Целуя ее волосы и щеку, Алекс спустил рубашку с ее плеч. Глинис почувствовала, как ее грудей касается прохладный воздух, но лишь на мгновение, потому что в следующее мгновение Алекс взял их в руки.

— О, Глинис! — Его дыхание опалило ее ухо жаром. — Если бы ты заставила меня выполнить обещание и мне пришлось бы ждать, я бы, наверное, умер.

Он царапнул зубами ее плечо, одновременно запуская руку под рубашку, которая еще держалась на ее бедрах. Когда его рука оказалась между ее ног, он застонал. Его пальцы ласкали, исследовали ее тело. Глинис захлестнула волна удовольствия. У нее ослабели ноги, внизу живота разливался жар, она бессильно повисла на Алексе. Но тот стал двигаться, его восставшая плоть упиралась в нее, и Глинис напряглась. Она повернулась к нему лицом, жаждая поцелуя. Шершавая ткань одежды Алекса задевала ее чувствительные соски. Он припал к ее губам в глубоком долгом поцелуе и одновременно прижал ее к себе, взяв за бедра.

Глинис оторвалась от его рта.

— Алекс, мне нужно лечь.

Он одной рукой откинул с кровати покрывало, потом подхватил Глинис на руки и легким движением уложил ее на кровать. Она и глазом моргнуть не успела, как он уже развязал свой плед и стянул с себя рубашку. Потом Алекс наклонился, чтобы снять сапоги, и Глинис увидела, как играют под кожей мускулы его спины и бедер. И вот он выпрямился и встал во всей красе лицом к ней. Он был великолепен! Свет от свечи рельефно обрисовывал все контуры его мускулистых рук и торса. Глинис опустила взгляд на его плоский живот и мужское орудие. Когда она снова посмотрела Алексу в лицо, то ей показалось, что его взгляд обжигает ее кожу. Ее сердце забилось сильнее, дыхание участилось. Алекс лег на кровать и потянулся к ней, и ее охватило предвкушение. Она почувствовала все одновременно: тепло его тела, его вес, безрассудную страсть, охватившую их обоих. Руки Алекса были повсюду, и каждая часть тела Глинис жаждала его прикосновения. Он целовал ее брови, щеки, челюсть, ухо, потом стал прокладывать губами и языком дорожку вниз по ее горлу. Она выгнулась ему навстречу. Потом его руки накрыли его груди и нащупали соски.

— Да, — выдохнула Глинис.

Алекс стал покрывать влажными поцелуями ее кожу вдоль ключицы, одновременно дразня пальцами ее соски. Глинис словно со стороны слышала бессвязные звуки, слетающие с ее губ. Она думала, что умрет от наслаждения. И это было еще до того, как он провел языком по ее груди до соска. Когда Алекс первый раз обвел кончиком языка вокруг ее соска, а потом втянул его в рот, она вцепилась в его волосы. Он сосал ее грудь так, словно все его существо было сосредоточено на том, чтобы извлечь ощущения из глубины ее души. Это было слишком. Глинис вцепилась в его плечи, сама не зная, молит ли она его о снисхождении или, наоборот, просит не останавливаться.