– Что толку? До утра осталось пять с половиной часов, – покачал головой Кирсанов. Он уже сожалел, что вовлек в это опасное дело еще одного человека.
– Этого достаточно, – спокойно ответил Логвил. – Нам придется бежать.
– Как? И куда?
– На Элио. Честно говоря, мне не так уж и важно, будет разоблачен Воронцов или нет. Опасность грозит всем обитаемым мирам, и исходит она не от адмирала. Вы готовы рискнуть?
– У меня нет выбора, – мрачно ответил Кирсанов. – Если существует возможность покинуть Стеллар и встретиться с людьми, готовыми решать проблемы, а не замалчивать их, я согласен на любые действия.
– В таком случае нам нельзя терять ни минуты.
Андрей с недоверием посмотрел на Логвила.
– Мы на седьмом подземном уровне. Мой допуск не разрешает покидать его.
– Из каждого подземелья есть выход.
– Вы не журналист?
– Поговорим об этом позже. Сейчас просто доверьтесь мне, иначе мы упустим время и потеряем шанс вырваться отсюда.
– Хорошо, – Андрей забрал чип. – Ведите.
Система Элио. Трое суток спустя…
Загородная резиденция правительства Элио располагалась на побережье знаменитого залива Эйкон. Территория бывшего штаба сил самообороны планеты, огороженная высокими звуковыми отбойниками, ныне выполняющими функции защитного ограждения, занимала сто десять гектаров плоскогорья, под которым в толще материковых пород располагались подземные коммуникации, оставшиеся со времен войны.
Если стоять лицом к воротам резиденции правительства, то слева простирались спокойные маслянистые воды залива, по берегу которого, за колоннадой Раворов, [20] исполинской подковой возвышался Раворград – восстановленная после орбитальных бомбардировок столица планеты. Впереди и справа к горизонту уходили просторы океана.
Флайбот, доставивший Кирсанова на встречу, совершил посадку на одной из площадок военного космодрома. В прошлом стартовые поля служили для базирования стратегического резерва, теперь же они принимали в основном легкие гражданские суда.
В отличие от Форта Стеллар, мирная жизнь вернулась на Элио, перемены выглядели необратимыми, по крайней мере, глядя на зелень лесов, фиолетовые волны океана или нежное сияние Раворов, хотелось верить, что война больше не коснется лика возрожденной планеты.
Двери флайбота плавно сдвинулись вбок, впустив в салон свежий морской воздух.
У шахты внешнего гравилифта Кирсанова ожидали два человека.
Первый выглядел лет на тридцать, не больше. Его лицо, со следами нескольких шрамов, не до конца сглаженных регенерационными процессами, хранило отпечаток многих пережитых испытаний, а от взгляда – холодного, оценивающего, внимательного – в первый момент морозом продирало по коже.
– Андрей Кирсанов? – он протянул руку. – Я адмирал Вербицкий.
Скупой фразой он сказал все. Перед Андреем стоял человек, олицетворяющий не только планету Элио, но и целую эпоху, когда на глазах немногих выживших сгорали миры, рушились устои, под сокрушительным натиском ударных армад Альянса исчезала жизнь…
Андрей ответил на рукопожатие, ощущая оторопь. Совершенно седые, коротко остриженные волосы адмирала резко контрастировали с бронзовым космическим загаром, от уголков глаз разбегались лучики ранних морщин, выражение лица, в первый момент показавшегося застывшим, на самом деле было живым, во взгляде не ощущалась надменность, которую буквально излучал адмирал Воронцов. Кирсанов невольно сравнивал два образа, остерегаясь выводов, но понимая, насколько разные люди руководят планетами, составившими костяк Свободных Колоний.
Второй из встречавших выглядел лет на двадцать старше адмирала Вербицкого, черты его лица показались Андрею мягкими, припухлые губы и карие глаза не создавали ощущения неукротимой силы характера или незаурядной воли.
– Генерал Новак. Служба внешней разведки Элио, – отрекомендовался он.
О генерале Зигмунде Новаке ходили легенды. Мало кто знал его в лицо, но большинство самых дерзких операций первых лет войны, вошедших не только в учебники новейшей истории, но и в тактические наставления объединенного флота, осуществлялись под непосредственным руководством Зигмунда, а зачастую и при его личном участии.
Кирсанов пожал сухую сильную ладонь.
– Я очень много слышал о вас. Еще ребенком, – добавил он, протягивая руку Новаку.
Тот лишь кивнул в ответ, отпустил руку Андрея и сделал шаг назад, словно растворился в тени адмирала Вербицкого.
– Наш человек, работающий на Стелларе, передал чип с информацией, – Вербицкий жестом указал на машину, ожидавшую их на границе стартопосадочного поля. – Я бы хотел сразу прояснить для себя один вопрос: почему вы решили обратиться к нам, а не к адмиралу Воронцову?
Андрей ожидал подобного вопроса и был готов ответить на него.
– Мое непосредственное начальство не желает, чтобы исследование проблем искусственного интеллекта затрагивало определенные моменты, касающиеся действий Флота Колоний. Общепринято считать, что боевые «ИИ» состояли исключительно на вооружении Земного Альянса.
– А вы убедились, что это не так?
– Специфика моей работы вынуждает пропускать через рассудок огромные объемы информации. Фактически я читаю чужую память – иного способа получать данные от трофейных модулей искусственного интеллекта пока не изобретено. Автоматизировать процесс не удается, структура модуля «Одиночка» ориентирована на прямой нейросенсорный контакт с человеком.
– Это понятно. – Генерал Новак подал знак рукой, и армейский флайкар мягко тронулся с места, направляясь к ним. – В свое время я сталкивался с проблемой использования трофейных искусственных интеллектов. Нам удалось не только адаптировать вражеские «ИИ» под собственные машины, но и благодаря Фридриху Бойцелю разработать систему ограничителей, не позволяющую «Одиночкам» накапливать эмоциональную составляющую боевого опыта. Скажу больше: нами были созданы производства, где изготавливались кристаллосхемы колониального образца. Многие из них функционируют по сей день. Проблем с ними не возникало.
– Речь идет не о трофейных «Одиночках» и даже не о колониальных моделях, созданных на их основе. Существует третий тип искусственного разума.
– Поясните! – Вербицкий остановился. – Что за модель, где производилась, как применялась?
– То есть вам ничего не известно? – в вопросе Кирсанова прозвучало недоверие.
– Андрей, вы должны кое-что понять, прежде чем мы углубимся в обсуждение проблемы. Расстаньтесь с иллюзиями. Вы воспринимаете меня и Зигмунда как нечто монументальное, верно?
Кирсанов слегка побледнел, потом кивнул.