Конечно, он не подозревал, что исход поиска станет именно таким, но надеялся, не теряя этого спасительного чувства даже в самых мрачных глубинах созданных человеческой войной адских обелисков…
Не нарушая его молчания, Андор подошел к ближайшей камере и заглянул внутрь сквозь прозрачную крышку, которую изнутри кое-где покрывали замысловатые узоры инея.
Он увидел белокурую девочку лет пяти, укутанную клубящимся саваном консервирующего газа.
Семен повернулся.
Андор вдруг осознал, что впервые видит в его глазах слезы.
Борт «Генезиса». Два часа спустя
— Значит, мы умирали не зря… — тихо прошептал Олег, глядя на подсвеченные изнутри параллельные ряды капсул, в которых лежали худенькие, сильно истощенные затянувшимся гиперсном дети.
Яна не ответила на реплику Таирова. Ей было больно, — ведь ситуация на борту «Крепости» развивалась по пережитому ею лично сценарию. Здесь не присутствовало ни грамма мистики… Это надежда опять творила свое добро и зло, заставляя одних жертвовать собой, а других бессознательно принимать эти жертвы. Они стояли на мостике «Генезиса» и смотрели на укрупненное видеоизображение, которое транслировал бортовой компьютер.
Взгляд Яны остановился на белокурой девочке, чье исхудавшее личико казалось нереальным за разводами сконденсировавшегося внутри камеры инея.
«Как вовремя мы успели…» — невольно подумалось ей.
Яна знала, сколь коварен затянувшийся на десятилетия криогенный сон, ведь его процессы не предполагают остановки всех жизненных функций, а лишь замедляют метаболические реакции до известных пределов. Клеткам спящего человека по-прежнему требуется питание, и организм постепенно пережигает все жировые запасы тела. Поэтому дети так истощены, — еще лет пять-семь, и ни одна система поддержания жизни не смогла бы предотвратить превращения криогенных камер в гробы-холодильники.
От таких мыслей озноб пробирал по коже, хотелось немедленно предпринять какие-либо шаги, но Яна усилием воли справилась со спонтанным позывом.
Она покосилась на Олега, который стоял рядом с ней, опираясь на спинку противоперегрузочного кресла. Он все еще испытывал слабость, хотя выздоровление шло полным ходом: рана на плече затянулась, от нее остался лишь розовый рубец, и Андор после очередного осмотра, без опасений потрепал его по простреленному плечу, добавив, что человеческая плоть — это удивительный материал.
— Мой металлокерамический сплав не срастается сам по себе, — посетовал он.
Олег еще не вполне освоился с человекоподобной машиной. Некоторые фразы Андора его просто пугали, — андроид вел себя как самый настоящий человек: у него была своя очень ярко выраженная индивидуальность, которая никак не вязалась с его обликом…
…Задумавшись, Олег не заметил, как в зал главного поста управления вошли Семен и Андор.
Яна, ожидавшая их прихода, обернулась, взглядом спрашивая: «Ну, как?»
Семен утвердительно кивнул, устраиваясь в кресле за центральным терминалом.
Таиров наконец заметил вошедших, обернулся и увидел, что Андор жестом приглашает его подойти.
В первые дни Олег с большим трудом привыкал к тому, чтобы не напрягаться и воспринимать обращенное к нему доверие, как нечто само собой разумеющееся, хотя это было нелегко. Дело в том, что Таиров, как и миллионы его ровесников, из юности шагнул прямо в войну. Обстановка на тех мирах, где пришлось побывать ему во время скитаний, варьировалась от атмосферы воинствующего патриотизма до полной паники и растерянности, но везде, по крайней мере в среде беженцев, неизменными оставались два чувства: страх и взаимная настороженность, недоверие.
Война ломала судьбы людей, смещая моральные ценности, и если факт столетнего разрыва во времени между событиями, предшествующими ранению, и днем сегодняшним еще кое-как нашел понимание в его рассудке, то душа по инерции продолжала жить критериями прошлого…
Разве пустили бы его на мостик «Звездной Крепости», стали бы обсуждать с обыкновенным примкнувшим к анклаву беженцев эмигрантом с Дабога какие-то далеко идущие планы?
Конечно же, нет.
Эти трое, очевидно, привыкли жить по-другому.
Ни Семен, ни Яна с первого дня не пытались кривить душой перед ним. В некоторые моменты Олегу казалось, что они просто не умеют это делать.
…Дождавшись, пока он подойдет и сядет в кресло, Семен включил информационный экран, на котором тут же появился угольно-черный фрагмент пространства, куда бортовой компьютер спроецировал непонятное красноватое веретено с закругленными торцами.
— Вот что обнаружили системы поиска в непосредственной близости от места сегодняшнего дрейфа «Звездной Крепости», — сразу же перейдя к сути, произнес он. — Это реконструкция объекта по тепловому отпечатку. По моим оценкам, перед нами искусственное сооружение, не принадлежащее человеческой цивилизации.
Олег, который никогда не занимался космической инженерией и никаким образом не причислял себя к специалистам в этой области знаний, смотрел на экран в полном замешательстве.
— Подобную конструкцию в виде сферы предсказал еще семьсот лет назад живший на нашей прародине Земле физик по фамилии Дайсон. — Семен нахмурился, что-то припоминая, а затем вдруг процитировал:
— «В пределах нескольких тысяч лет после вступления в стадию технического развития любой мыслящий вид займет искусственную биосферу, полностью окружающую его материнскую звезду…»
Андор кивнул, не то соглашаясь с древним ученым, не то просто подтверждая верность приведенной Семеном цитаты.
— Олег, — Семен обернулся к Таирову, — пусть тебя не шокирует отсутствие споров и словопрений, — мы привыкли общаться друг с другом, не отрицая и не обсуждая факты, которые становятся очевидными. Пойми логику нашего общения, и тебе станет намного легче воспринимать окружающий мир.
Таиров кивнул, хотя сделал это машинально, пребывая в полнейшей прострации. Потрясения обрушивались на него одно за другим, не давая опомниться, привести в порядок полностью дезориентированные мысли.
— Итак, перед нами факт: несколько миллиардов километров отделяют «Звездную Крепость» и «Генезис» от загадочной неисследованной и не описанной никем конструкции, принадлежащей иному разуму. По предварительным выводам, сделанным на основе сканирования, могу предположить, что Сфера — буду называть ее так — очень стара, разрушена временем и покинута разумными обитателями.
— Почему? — вырвался у Олега невольный вопрос.
Семен коснулся сенсора, увеличивая масштаб изображения. Красноватая конструкция, отснятая в волнах теплового излучения, поплыла навстречу наблюдателям, укрупняя подробности своего строения. Олег заметил на ее поверхности черное пятно неправильной формы, а спустя несколько секунд по его явному перемещению понял, что Сфера вращается вокруг оси симметрии.