Большая спальня была угловой комнатой, еще большей, чем комната Эдварда, с еще более красивой ванной и окнами в две стороны: одно выходило на аллею, а другое — на пригорок, поросший лесом. Эдвард видел этот лесок вчера, когда подходил к дому.
— А где море?
— Оно с другой стороны, но до него идти и идти.
— Это старый дом, восемнадцатого века…
— Да, его называют Селден-хаус. Когда Джесс его купил, тут были развалины.
Эдвард последовал за ней вниз во двор, куда выглядывал из окна предыдущим вечером.
— Эту часть — все три крыла — построил Джесс. Конечно, имитация, но выглядит неплохо. Два этих крыла довольно узкие, здесь одни проходы. Но напротив настоящий дом, он небольшой и отсюда плохо смотрится. Мы живем вон там — это наши спальни.
— Твоя наверняка самая маленькая.
— Да. Наше крыло мы называем Восточный Селден, а твое — Западный Селден.
Двор-имитация с его четырьмя фасадами восемнадцатого века, стенами из розовых камней, высокими окнами снизу и квадратными наверху, пологой черепичной крышей и в самом деле смотрелся неплохо. Двор был вымощен морской галькой, а в середине находился колодец в итальянском стиле. Эдвард заглянул в него и увидел далеко внизу сверкание воды и темные очертания собственной головы.
— Это, наверное, стоило колоссальных денег.
— В те времена Джесс был богат. Теперь это дело прошлое.
Эдвард услышал знакомый стук печатной машинки.
— А кто печатает?
— Матушка Мэй. Она составляет каталог всех работ Джесса, это большой труд. Иногда она пишет о прошлом — то, что ей запомнилось.
— Она, значит, писатель?
— Да нет, что ты! Комнаты на первом этаже с нашей стороны — мастерские. А на твоей — это все кладовки. Пойдем назад здесь, по Переходу. Правый коридор ведет к нам.
Захвати эти тарелки, ладно? Мы сейчас пройдем по Атриуму, и я тебе покажу остальное.
В зале Эдвард поставил тарелки на длинный стол, а Илона добавила к ним столовые приборы. Он посмотрел на гобелен, который теперь был хорошо виден. Улыбающаяся девочка с сачком бежала по лугу за летающей рыбкой, появившейся из темного круглого дерева, а на нее смотрел большой строгий кот.
— Мы его соткали по рисунку Джесса, — сказала Илона. — Мы сделали четыре разных гобелена. Три других купили какие-то американцы.
— Очень красиво, — отозвался Эдвард, хотя гобелен, как и картина в его комнате, вызывал у него тревожное ощущение.
Постукивая своими сандалиями по плиткам пола, Илона пересекла зал и открыла еще одну дверь.
— Тут в восемнадцатом веке были конюшни, они перпендикулярно примыкают к сараю, снаружи это выглядит ужасно красиво. Джесс сделал готические окна в конце.
— Да тут еще один дворик! — воскликнул Эдвард, выглянув из окна.
— Да, параллельно тому, что соединяет Восточный и Западный Селден. Стена с этой стороны, как ты видишь, совершенно плоская, и Джесс собирался сделать на ней роспись. Очень милый старый мощеный двор. Джесс хотел закрыть его, построив еще одну стилизацию, но так даже лучше — можно видеть болото. Правда, из-за тумана ты его сейчас не разглядишь. Тут была столовая, пока кухню не перенесли в Переход, и теперь здесь наша гостиная. Мы ее называем Затрапезная.
— Странное слово. Ты имеешь в виду — Трапезная?
— Так Джесс ее называет. Мы в ней отдыхаем.
— Очень милая комната, — сказал Эдвард, глядя на вытянутую в длину неопрятную комнату, уставленную книжными шкафами.
Деревянный пол устилали многочисленные истоптанные ковры, на них стояли низкие кресла, обитые красной потертой кожей, выцветшей и скользкой, с удлиненными сиденьями и наклонными спинками, сделанные специально для длинноногих людей, чтобы они могли удобно развалиться. Тут были и два просевших дивана с потрепанной обивкой, и камин с обгоревшими поленьями и рядом высоких почерневших деревянных каминных полок. На верхней неустойчиво держалась длинная резная доска, а на ней между листочков и фруктов читалась надпись: «Я здесь. Не забывайте меня». Комната была бедной и без всяких претензий, стены обиты коричневыми деревянными лакированными панелями, как в старомодном будуаре, курительной комнате или кабинете пожилого преподавателя. Может быть, она воплощала идею комнаты, в которой Джесс жил, будучи школьником, и в определенном смысле принадлежала прошлому. Возможно, всесильный хозяин построил ее в качестве убежища, где он прятался от своего капризного и необычного гения. Эта комната словно опровергала реалии других частей дома.
— Она такая замечательная и необыкновенная.
— Тут, конечно, беспорядок, нужно вытереть пыль. У Джесса столько идей, но нам это нравится.
Картина в темной раме чуть покосилась на выцветших обоях с лиственным рисунком. На холсте были изображены две девушки с широко раскрытыми довольными глазами и маленькими обнаженными грудками; они стояли на коленях в каменной нише, поросшей сырым зеленым мхом, где их обнаружил испуганный мальчик. Эдварду не было нужды разглядывать подпись.
— Я никогда не видел картин Джесса, кроме одной репродукции в какой-то газете, я ее уже не помню. Пожалуй, мне не хочется на это смотреть. Они феи?
— Что?
— Они — феи?
— Не знаю, — ответила Илона нейтральным самодовольным тоном.
Так говорят ученые, когда отказываются отвечать на дурацкий вопрос дилетанта. Она поправила картину, протерла ее пальцем.
— А что за фотография у камина?
Илона сняла фотографию с низко вбитого гвоздя и протянула Эдварду.
— Джесс, конечно же.
— Господи Иисусе!
Высокий, худой, похожий на ястреба молодой человек с темными прямыми волосам, подстриженными под горшок, и челкой до самых бровей стоял, прислонившись к дереву, и внимательно смотрел на Эдварда ироническим взглядом. Тот чуть не уронил фотографию и поспешил вернуть ее Илоне.
— Похож на тебя, — сказала она, — только глаза побольше. — Она повесила фотографию на гвоздь. — Старая кухня — это мастерская Беттины. Она у нас плотник. Давай заглянем туда. Все комнаты смежные, коридора нет, и, если Беттина сейчас не работает, мы пройдем напрямик. Там есть еще помещения.
Илона тихо постучала в дверь в дальнем конце комнаты, потом осторожно открыла ее. Из-за ее спины Эдвард увидел Беттину — та одним коленом опиралась на стул, склонясь над чем-то, что лежало на большом деревянном столе. Беттина не обратила на них внимания, и Илона прикрыла дверь.
— Она не любит, когда ее отрывают от дела. Вон та дверь ведет в башню.
Эдвард направился туда, но Илона остановила его.
— Нет-нет, не сейчас. Мы туда не ходим, когда нет Джесса. Но я думаю, он сам с удовольствием покажет тебе башню. А вот эта дверь ведет во двор. Здесь ужасные сквозняки.