Нострадамус доковылял до ближайшего кресла и упал в него с таким видом, словно долгое стояние на ногах напрочь лишило его сил. На мгновение он закрыл глаза и тут же их открыл.
— Идея этой мизансцены не принадлежит ни мне, ни господину графу. Просто не хотелось посвящать вас в нашу с господином правителем близкую дружбу.
— Иначе ваш статус пленника не нашел бы подтверждения, ведь так?
Произнося эти слова, падре Михаэлис взглядом дал понять, что он не нуждается в ответе.
— Вы знаете, в чем вас обвиняют?
Теперь настала очередь Нострадамуса улыбнуться.
— Классический вопрос, которым открываются все допросы в Святой палате. Будет лучше, если вы сформулируете обвинения сами.
— Охотно. Вы меня уже слышали. Вы поняли, в чем я вас подозреваю?
— Думаю, да, но предпочел бы услышать это от вас.
— Непременно. Вы еретик, но ваша ересь не совпадает с гугенотской. Как Гермес Трисмегист, как Picatrix, как Фицин, Лев Еврей и Мизо, вы считаете планеты небесными божествами, а Солнце — их сувереном. Ваша ересь — язычество. У вас планета Марс обладает чертами бога Марса, планета Меркурий — чертами бога Меркурия и так далее. Подложными сферами небес вы создаете антихристианский пантеон.
Дискуссия становилась слишком ученой, чтобы граф Танде мог за ней уследить. Тем не менее он сказал, как бы стараясь сгладить неловкость:
— Все астрологи таковы, но с ними же мирятся!
— Я с ними мириться не желаю, — решительно отозвался падре Михаэлис. — Признавать, что человеческая судьба начертана в сочетаниях планет или в зодиаке, — это все равно что доверить ее тем богам, которых христианство давно сокрушило. Астрологи этого толка уподобляются гугенотам. С той только разницей, что гугеноты встречают сопротивление, а астрологи с их упрощениями вполне способны протащить свои языческие идеи в каждый дом.
— Я верую в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, — без всякого смущения сказал Нострадамус.
Граф Танде пришел ему на помощь:
— Могу это засвидетельствовать. С тех пор как Мишель находится здесь, он каждый день ходит к мессе. И напоминаю вам, падре, что его брат Жан, парламентарий Экса, был посажен в карцер за то, что слишком ревностно защищал дело католицизма.
Падре Михаэлис кивнул.
— Я не сомневаюсь, что доктор Нострадамус искренен в своей вере. И тем не менее существовала дьявольская доктрина, которая пыталась соединить христианство и планетарных богов, поклонение солнцу и поклонение Господу. Эта доктрина называлась гностицизмом. Вот настоящее имя ереси, к которой примкнул этот колдун.
Михаэлис не ждал исповеди, которая и не последовала, зато реплики, которую произнес Нострадамус, ожидал наверняка. Нострадамус довольно равнодушно пожал плечами и сказал:
— Это ваши бредовые идеи, и они не имеют никакого значения. Не для этого же его величество Карл Девятый поручил господину графу меня допросить.
— Вот именно! — воскликнул Клод Танде и с открытой антипатией взглянул на иезуита. — Падре, вы не кардинал де Лорена и даже не инквизитор. Еще менее того вы представитель королевского правосудия. Мое дело — заниматься гражданской войной, а не альманахами. Давайте так: вы заботьтесь о своих бедняках, а я — о своих обязанностях.
— А если между гражданской войной и деятельностью этого так называемого пророка есть прямая связь?
На этот раз Нострадамус выглядел действительно смущенным. У него начала трястись нога, и ему пришлось удерживать ее руками.
— На какую связь вы намекаете?
Этот пассаж был потруднее предыдущих, но падре Михаэлис почувствовал эйфорию уже только оттого, что воспринял его без страха.
— Наша королева, Екатерина Медичи, не расстается с неким медальоном. Доктор Нострадамус, вам понятно, о чем я говорю?
— Ну… да, — пробормотал Нострадамус в смущении.
— Его преподнесли ей вы, не так ли?
— Да, ну и что?
— На одной стороне медальона изображена гротесковая фигура с огромной куриной головой, напротив нее Юпитер собственной персоной, вокруг — символы планет и «планетарных духов». Квадрат в углу, переходящий в крест, согласно типичной символике оккультной философии, изображает солнце. Это тот самый медальон, о котором мы говорим?
— Да, но я все же не понимаю. Медальон изготовил не я, это работа астролога Фернеля, умершего три года назад.
Падре Михаэлис кивнул.
— Я знаю. Только астролог мог убедить христианнейшую из королев надеть на шею медальон, в котором сконцентрирована вся символика язычества.
Теперь иезуит был искренне возмущен и меньше следил за своими словами.
— Ваша роль была другая. Вы получили медальон от Дениса Захарии. Вы подтверждаете?
Нострадамус развел руками.
— Нет, но прошло уже столько времени…
Падре Михаэлис пристально уставился на графа.
— Да будет вам известно, что Жозеф Тюрель Меркюрен под псевдонимом Денис Захария стал врачом при дворе Наварры. Он ближайшее доверенное лицо Антуана Бурбона и Жанны Д'Альбре, гугенотов и покровителей реформатской церкви во Франции. Захария является также и необычайно искусным алхимиком, и ему удалось получить золото. Многие задаются вопросом, откуда у партии гугенотов безграничные средства, превышающие королевскую казну. Предоставляю вам, господин граф, угадать ответ.
Клод Танде, похоже, так ничего и не понимал. Нострадамус побелел, нога его конвульсивно дергалась, и он перестал держать ее руками.
— Вы бредите! — воскликнул он в таком возбуждении, что казалось, вот-вот расплачется. — Какое отношение ко всем этим фантазиям имею я?
— Сейчас скажу.
Падре Михаэлис порылся под плащом и двумя пальцами вытащил длинный, тонкий кусочек золота.
— Узнаете? Полагаю, да.
Нострадамус застыл, как громом пораженный.
— Но это же…
— Прекрасно, вижу, что узнаете, — с довольным видом перебил его Михаэлис. — Да, это кусочек, отломанный от кубка чистого золота, который вам в знак почтения подарил несколько месяцев назад Ганс Розенберг, владелец рудников и предприятий в Аугусте. Розенберг — убежденный сторонник реформатов и финансирует их во всей Европе. Этим кубком он отблагодарил вас за то, что вы помогли ему избежать кризиса на шахтах, который его разорил бы.
Граф Танде в ярости вскочил на ноги.
— Вот что, падре не-знаю-кто, я начинаю думать, что вы надо мной издеваетесь! Какой-то фейерверк имен, калейдоскоп непонятных фактов… К чему вы клоните, в конце концов?
Падре Михаэлис указал пальцем на Нострадамуса.
— Ваш друг это прекрасно знает. Вместе с кубком он получил медальон из чистого золота, идентичный тому, что носит на шее Екатерина Медичи. А имя советника Розенберга — Денис Захария. Теперь понимаете, кому обязан Розенберг возобновлением работы рудников, а гугеноты — рекой драгоценного металла, которая потекла в их казну?