Он посмотрел на меня, подняв брови.
– Что? – спросила я.
– Это я так намекаю, что мне нужна помощь.
– Ты хочешь, чтобы я была у тебя на посылках? Ущипни меня, Льюис. – После провокационных выступлений Рэйчел против рабства мне уже не хотелось быть особо послушной. – Разве разрыв у нас не на первом месте?
– Не знаю, – ответил Льюис. – Как сказала Рэйчел, это нечто непонятное. Я тоже ни о чем подобном не слышал. Случалось, что демонам удавалось поместить Метку на человека. Когда Метка созревает, они получают возможность проникать на человеческий план напрямую, минуя, эфирные уровни. Так для них безопаснее. Но эта штука…
– Наверное, ее можно разрушить.
– Но мы даже не знаем, как она действует.
– Да, но думаю, лучше придерживаться теории Патрика: ничего хорошего из Пустоты прийти не может… Я замолчала. Здесь было что-то…
– Джо? – он встревожено смотрел на меня. Интересно, как ярко сейчас горят мои глаза?
– Оставайся здесь, – сказала я и отправилась на поиски.
Первым, кого я обнаружила, зайдя на кухню, оказался ифрит Патрика, прячущийся в темном углу. Наблюдающий за мной. От этого хищного взгляда у меня волосы встали дыбом.
– Эй, – позвала я, приближаясь на шаг. Она вжалась еще глубже в тень – сегодня она была неагрессивна и совсем не похожа на разъяренного визжащего монстра, которого Патрик спускал на меня вчера для тренировки. – Не бойся. Я не сделаю больно.
– Я боюсь не тебя, – ответила она. – Не осуждай его. Он не понимает.
– Не понимает чего?
– Это убьет вас всех.
Я сразу поняла, что она имеет в виду.
– Ты видишь его? Этот свет? Ну, эти отблески? – Она кивнула. По крайней мере, мне так показалось. – Ты знаешь, что это такое?
– Да. – Глубокий выдох. Я напряглась. – Но знание не поможет вам.
– Почему?
Мне оно не помогло. Чудесно. Оказывается, ифриты становятся такими же изворотливыми, как и джинны, когда дело доходит до важных вещей.
– Просто скажи мне, если ты знаешь. Что это такое? Как его остановить?
– Это жизнь, – прошептала она. – Это любовь. Это смерть.
Нет, ифриты еще изворотливее.
– А как насчет, ну… более технических терминов?.. – Похоже, она все-таки хотела объяснить мне, пыталась описать что-то, для чего просто нет слов.
– Это уже случалось.
– Но Рэйчел сказала…
– Ей не говорили.
– Сара…
– Не произноси моего имени! – это был крик невыносимой боли. – Ты не понимаешь! Любовь поглощает. Любовь должна поглощать.
Я услышала голос Льюиса, который спрашивал меня о чем-то из соседней комнаты.
– Льюис? – позвала я.
Ифрит снова заговорил:
– Он человек. Люди слабы. Они не видят… – О ком это она? О Льюисе? О Патрике? Я понятия не имела, но все это выглядело полной бессмыслицей. Ифрит был сумасшедшим, это я знала почти наверняка. – Ты должна выбрать. Я не смогла.
– Хорошо, – сказала я и подняла руки, уступая. – Я выберу. Без проблем. А… Льюис?
Я вышла, пятясь – не хотелось подставлять ей открытую спину – и вернулась в гостиную.
Патрик снова оказался здесь и даже привел с собой друзей. А именно, двоих. Он снял пальто и как раз вешал его на какую-то безвкусную позолоченную вешалку – по-моему, я ее сюда не ставила?.. однозначно! – пока остальные двое осматривались, очевидно, оценивая мои дизайнерские способности.
Одного я точно не знала – парнишка лет шестнадцати-семнадцати; вид у него был бледный, мятежный и характерно недовольной. Он стоял, засунув руки в карманы штанов в позе «не-обращайте-на-меня-внимания». Ему не мешало бы постричься, хотя, возможно, у меня просто устаревшие взгляды.
Женщина стояла ко мне спиной, но эти локоны показались мне знакомыми.
– Патрик? – позвала я. Он бросил на меня короткий взгляд слишком-голубых глаз. Выглядел он смущенным и виноватым. – Что происходит?
Льюис настороженно встал с дивана. Нежданные гости не нравились ему еще больше, чем мне, особенно сейчас, когда все так… странно.
– Простите, – сказал Патрик. – У меня была уже назначена встреча.
– То есть?..
– Деловой партнер, – ответил он и указал на женщину, которая продолжала изучать Мондриана, демонстрируя мне спину. – У нас с ней бартерная сделка. И я ей кое-что должен.
Она обернулась, и я вспомнила. Иветта Прентисс, с моих похорон. На этот раз она была без униформы – не в кружевном платье – но облегающие джинсы с кружевными вставками по бокам и кружевная блузка в обтяжку, да еще и без лифчика были очень красноречивы. И они откровенно предлагали: «Привет, я жуткая потаскушка. Запрыгивай на меня – устроим веселые скачки». Добавьте к этому то, что она явно обладала ярко выраженной тягой к дрянным шмоткам. Я как-то отдала две сотни баксов за лакированные сапоги до бедер – просто, чтобы они у меня были. Но всему есть предел.
Ее глаза расширились, да такими и остались. Надо сказать, выглядело это сексуально. Ее пухлые – после коллагеновой инъекции – губки приоткрылись.
– О… – выдохнула она. – Я вас знаю.
– Иветта? – и Льюис попал в ловушку. Он сделал пару шагов ей навстречу и протянул руку. – Мы встречались на…
– На похоронах, – подсказала она, переводя взгляд на меня. – Ее.
Льюис тоже повернулся ко мне с таким видом, словно забыл об этом.
– Ну… да. Она…
– …джинн.
Как мило – они заканчивают друг за друга предложения. Льюис так и не выпустил ее руки из своей. Мне, конечно, было все равно, но по ее теплой, ну-совсем-не-сексуальной улыбке, которой она одарила его, было видно, что она очень довольна.
– Спасибо, Патрик. Но, знаешь, она – не совсем то, что я искала.
Патрик прочистил горло.
– Да. Ну, есть еще одна маленькая проблема… Она уже находится в рабстве.
Улыбка Иветты скоропостижно и неэстетично скончалась. Оказалось, у ее красоты есть острое лезвие – как бритва под бархатом.
– Мы так не договаривались.
– Знаю. – Он беспомощно указал на Льюиса. – Я… сомневался.
Ее зеленые глаза впились в Льюиса. Улыбка вернулась, но теперь я бы не стала доверять ей. По ошеломленному лицу Льюиса невозможно было понять, обращает ли он внимание на что-нибудь кроме полуобнаженной груди Иветты.
– Конечно, – проговорила она. – Я рада встретиться с вами снова… простите, я не запомнила вашего имени…