– А кого же вы тогда преследовали?
Кит не успел ответить. К нам протолкался Гарн Драсторн.
– Лахлан, император хотел бы поговорить с тобой. И вы тоже понадобитесь, лейтенант. В этом деле ваше мнение очень ценно.
Расталкивая толпу, мы как могли прямо прошли к тронному возвышению и к бронзовым дверям за ним. При моем малом росте я ничего не видел из-за спины Кита, кроме только двоих обогнавших нас людей с повязками магов-целителей, спешивших на помощь музыкантам.
С вершины лестницы я второпях оглянулся на зал, в надежде высмотреть бабушку и Марию в кошмарном столпотворении. Многие лежали, распростершись на полу. Другие рыдали в объятиях своих близких. И позы, и шум приличествовали случившейся беде, но праздничные яркие одежды словно насмехались над людьми, делая их похожими на толпу актеров.
Горечь, причиненная вторжением Фальчара, подчеркивала, сколь опасным врагом он был. Его появление и то, что он сделал, казалось почти шуткой, но последствия – глубоки и печальны. Он превратил людей, собравшихся отпраздновать самую замечательную ночь в году, в несчастную, смятенную, рыдающую толпу.
Вспомнив его историю, я не удивился этой беззаботной жестокости. Встарь именно Фальчар внес раскол в единство магов, разжигая искру спора о том, возможно ли вплести в создания магии ткань реальности. Этот спор расколол братство волшебников надвое. Фальчар убедил дюжину собратьев, полагавших такое деяние возможным, втайне предпринять его, чтобы доказать прочим свою правоту.
Так они и сделали и с гордостью продемонстрировали свое создание конклаву магов. Двенадцать магов стояли перед своим творением, бесконечно гордые своим деянием. Этот труд отнял у них дюжину лет, но все-таки они его осилили. Они создали Печать Бытия!
И на этом самом конклаве появился Фальчар и разбил Печать. Волна Хаоса сейчас же захлестнула Империю. Маги всех земель воздвигли Ограждающую Стену, чтобы сдержать прилив Хаоса, но даже сейчас, сотни лет спустя, у Хаоса удалось отвоевать лишь малую долю первоначальной Империи.
Ни тогда, ни после Фальчар не дал объяснения, зачем он разбил Печать Бытия. Некоторые полагали, что таков был его план с самого начала, и недаром он настаивал на создании Печати. Раньше я верил этому объяснению, теперь же, посмотрев на него в деле, подозревал, что он мог сделать это, уступив простому капризу.
Просто еще одна шутка с чудовищными последствиями.
Вслед за маршалом мы прошли в двери, со звоном захлопнувшиеся за нами. У противоположной двери в конце небольшого помещения стоял Тетис и рядом с ним его брат Лан, которого я прежде видел только издалека. Император небрежно ответил на приветствие Кита и пригласил нас следовать за ним.
– Простите, что приходится разговаривать на ходу, но у нас возникла проблема посерьезнее, чем появление в Империи Фальчара.
При этом заявлении глаза у меня полезли на лоб.
– Что может быть хуже, чем появление колдуна, уничтожившего Печать Бытия?
Мне ответил Лан, потому что его брат был занят, вставляя ключ в маленькое отверстие, почти незаметное в стенной росписи.
– Вы видели посох Фальчара? Ощутили его силу?
– Да, – кивнул я.
– Это был Посох Эметерия, одного из двенадцати магов, создавших когда-то Печать Бытия. Когда Фальчар разбил печать, двенадцать ее создателей были сметены напором Хаоса, – на его лице появилось сомнение. – Мы считали, что все они погибли, а их орудия уничтожены, но в легендах проскальзывают намеки, что они или их изделия в той или иной форме сохранились в Хаосе.
Император повернул ключ, и часть стены вместе с росписью отошла в сторону. За ней открылся темный проход. Лан первым шагнул в узкий тоннель из грубых каменных плит. Я шел за ним, и он предупреждал меня о ступенях, потому что проход постепенно уходил вниз, извиваясь под дворцовыми помещениями. Из плафонов на потолке лился слабый свет, не ярче света Луны Влюбленных во второй четверти. Чтобы не потерять равновесия, я касался пальцами стен, благо ширина прохода это вполне позволяла. Если бы я, как Дальт, боялся замкнутых помещений, эта тесная крысиная нора свела бы меня с ума.
Сзади я услышал голос императора:
– Фальчару известно, что у нас хранится предмет, достаточно могущественный, чтобы уравновесить власть Посоха Эметерия. Это – Жезл Первого Пламени. Он находится здесь, в подземельях дворца. Надеюсь, магической охраны хватит, чтобы помешать ему вторгнуться сюда так же свободно, как в бальный зал.
Мы вышли на широкую площадку. Тоннель уходил направо, но Лан не стал углубляться в него. Он остановился под одним из лунных светильников и, опустившись на одно колено, принялся отсчитывать кирпичи вверх и влево от пола. Найдя нужный кирпич, он провел над ним ладонью, и тонкие светящиеся линии очертили его со всех сторон. Принц нашел взглядом брата и покачал головой.
Император нервно улыбнулся:
– Один из моих предков любил иногда посетить сокровищницу без ведома министра казны. Вход, который указал мой брат, сегодня не открывался.
Лан кивнул:
– Пока нет оснований для беспокойства.
Маршал нахмурился:
– Я знаю, что в подземелье войдут через главный вход, когда уберут Стражей, но я предпочел бы немедленно удостовериться, что внутри все в порядке.
– Я тоже так думаю, – я развел руками. – Если Фальчар вздумает вернуться, моим стишком его больше не испугаешь. Неплохо бы на этот случай иметь под рукой ваш Жезл Первого Пламени. А поскольку он может вернуться в любую минуту, то чем скорее Жезл окажется у нас в руках, тем лучше.
Тетис кивнул.
– Время от времени мне дают неплохие советы, – темные глаза императора прищурились. – Одна из причин, по которым я пригласил тебя сюда, Лахлан, это то, что тебе удалось разбить заклятие Фальчара, и он, кажется, не обрадовался, увидев тебя. Надеюсь, так будет и впредь. Как тебе удалось противостоять его магии?
Я пожал плечами:
– И сам не знаю. Я уже сказал – детский стишок, что должен отгонять ночные страхи:
Огонь и серебро прогонят ночь и холод,
Но зло всегда крадется вслед.
Будь храбр, когда надежды нет,
И цепи зла тогда исчезнут навсегда.
– Будем надеяться на его силу и здесь, – император вынул из-за пояса изогнутый кинжал, и мы все последовали его примеру. – Ты понял, что сказал тебе Владыка Бедствий?
– Нет, сир. – Я задумчиво потер большим пальцем серебряное кольцо на руке. – Может быть, он узнал кольцо или образ, оставленный на нем моим отцом? Что бы то ни было, я рад, что это ему не понравилось!
Лан взглянул на брата:
– Готовы?
– Да.
Прижав ладонь к светящемуся кирпичу, Лан пробормотал заклинание. Часть стены почернела и исчезла тенью в луче света. Сундуки с золотыми монетами, нагроможденные и прислоненные к ней изнутри, вывалились в тоннель в потоке звенящего металла. Свет, проникший в сокровищницу из коридора, заиграл на грудах монет и самоцветов, усыпавших короны, мечи и другие сокровища. Мне и во сне не снилось такое богатство. Самого маленького из этих сундучков мне хватило бы, чтобы прожить в благоденствии до глубокой старости.