Одежда молодого аббата, несмотря на черный цвет, отличалась изяществом и была украшена несколькими рядами кружев. На его священный сан указывало лишь то, что он не носил парик.
Казалось, юноша здесь только для того, чтобы предугадывать и исполнять малейшее желание доньи Франчески. Застыв в немом созерцании, он смотрел только на нее.
Когда гипокрас оказался слишком горячим, он вскочил, нырнул в темноту и тут же появился вновь со «снегом». За оказанную любезность юного аббата одарили ослепительной улыбкой богини, в служении которой заключалась вся его жизнь.
Англичанин приказал принести бочонок лучшего вина, изготовленного из винограда сорта «Педро Хименес» [140] . Король Испании, сказал Роберт Бойль, вручил ему несколько таких бочонков, зная, что среди его соотечественников это вино очень ценится. Стало быть, заметила Анжелика, Его Величество умерил свою нетерпимость в отношении англичан! Однако Роберт Бойль опроверг ее слова. Он — ирландец, а следовательно, католик, и король Испании об этом знает. Ведь позволить приверженцу реформистской веры проехать на территорию Испании — значит, подать casus belius [141] .
Ирландец рассказал, что во время короткого визита в Сан-Себастьян его больше всего удивило огромное количество французов на испанской, а точнее, баскской земле. Он был поражен и в то же время восхищен тем, что они, казалось, даже не задумывались о том, что любой из них может привлечь внимание святой инквизиции. Жоффрей де Пейрак ответил, что во Франции религиозные войны стали противоядием от ереси. После Нантского эдикта, изданного обращенным королем Генрихом IV [142] , католики и протестанты пытались, хотя и с переменным успехом, жить в согласии друг с другом, во всяком случае, многие из них перестали опасаться исповедовать иную веру.
— Так в Испании нет протестантов? — удивилась Анжелика.
— Нет. В Испании костры инквизиции испепелили малейшие ростки Реформы, будь то немецкое лютеранство [143] , швейцарское цвинглианство [144] , английское пресвитерианство [145] или французский кальвинизм [146] .
Анжелика попыталась представить свою родную провинцию Пуату без протестантских деревень, с их суровыми жителями, которые хоть и хоронили покойников ночью, но говорили на том же наречии, что и местные крестьяне-католики. А что сталось бы с семьей барона де Сансе де Монтелу, если бы не управляющий маркиза дю Плесси-Бельера, гугенот Молин, который из сострадания взял их под опеку, внушив, что только тяжким трудом они сохранят свои земли, даже если это и противоречит дворянским традициям?
Подобно всем ученым мужам, когда им было необходимо привести формулы, наглядно выразить в цифрах и их множествах материю или неведомую доселе мысль, оба собеседника переходили на латынь, которую учили с детства и которая, будучи универсальным языком, до сих пор оставалась вершиной Мироздания.
Анжелика без труда следила за разговором.
У нее была отменная память и музыкальный слух, поэтому ей легко давались иностранные языки. Она даже начала немного понимать баскский. Это обстоятельство никогда не было для Анжелики поводом для гордости, ведь она полагала, что способностью к языкам наделен каждый.
Радостный трепет охватил юную графиню, когда она невольно вспомнила очарование их жизни в отеле Веселой Науки, где каждый день появлялись новые посетители, приносящие с собой разнообразные открытия и рассказы о волшебных путешествиях.
Почувствовав, что Анжелика дрожит от холода, Жоффрей накинул ей на плечи свой плащ.
Он сделал это вовремя, так как с реки полз сырой туман. Их жесты и поступки, даже если они не всегда поддавались объяснению, так или иначе сближали Анжелику и Жоффрея, усиливали ту любовь, что жила в них.
Прижавшись к мужу и лакомясь земляникой, Анжелика несколько рассеянно слушала разговор и думала о событиях сегодняшнего дня. Рассказать ли мужу о человеке с горящими глазами?
Время шло, ночь окутывала ее своим теплым покрывалом, и Анжелика все больше боялась видений, что заводят на ложный путь, как это часто случается с персонажами средневековых книг. Подобно героям Данте, они блуждают в зловещих краях ада, и каждый встреченный ими поток уносит частицу разума и сводит с ума. Быть может, Бидассоа была Стиксом в ее сегодняшней эскападе?