– Тебе не нравится, когда тебя так трогают? А ты подумай, как за тебя возьмется Кейн, когда выяснит, что ты ворковал с Тоа-Сителлом в то время, как должен был выручать меня. Она умолкла, давая ему время подумать. Король собрался с мыслями довольно быстро.
– Эй-эй, – сказал он торопливо, – я тебе все время помогал. Я даже надул Тоа-Сителла, чтобы он тебе не мешал.
– Может быть, я это пойму, – согласилась Пэллес. – А Кейн?
– Но… э-э… ну… ведь тебе же не обязательно рассказывать ему…
– Может, я и не стану. Но тогда я хочу, чтобы ты понял – происходящее меня очень рассердило. Он потер ухо и медленно кивнул.
– Наверное, я понимаю. Но ты тут совершенно ни при чем. Это не я выдал тебя Котам, ясно?
– Не ясно. Пока мне ясно только то, что ты придерживаешь меня, ожидая получить от Тоа-Сителла побольше.
– Пэллес, клянусь!..
– Не клянись. Знаешь, что я делала последние сорок часов или около того?
– Ну…
– Помимо того что я старалась быть на шаг впереди Котов и Королевских Глаз да еще остаться при этом в живых; я работала с семьей ни в чем не повинных людей. Я испытывала их разными омерзительными и малоприятными способами, дабы удостовериться, что среди них нет шпионов и за ними не следует доносчик. Отца семьи зовут Коннос. Он мог бы тебе понравиться. Он работает на правительство. – Пэллес наклонилась к королю и оскалила зубы. – Совсем как ты.
– Пэллес, ну, Пэллес…
– Заткнись!
От одной только мысли о том, чтобы вытащить из рукава жезл Клинка и снести королю голову, чародейка задохнулась и вспотела, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она дрожала от безумного гнева – быть может, Кейн чувствовал себя так же перед тем, как убить кого-то…
– Я доверяла тебе, король. Я доверяла тебе, а ты лгал мне, и люди, о которых я заботилась, погибли.
– Ну подумай сама, что ты делаешь, Пэллес… – Король облизнул губы и попытался отодвинуться от нее.
– Ты больше никогда не солжешь мне.
– Пэллес, в этом нет нужды…
– Еще как есть! Мне не на кого больше положиться, твое величество, а между тем на моих руках жизни тридцати шести человек, которые надеются на меня. Я знала четверых, кому могла доверять. Теперь они мертвы. Больше я не стану рисковать.
Внезапно Пэллес оборвала свою речь. Зачем рассказывать ему об этом? На самом-то деле она говорит сама с собой, стараясь оправдать то, что уже готова была совершить.
Чародейка пошарила в поясном кармане и вытащила оттуда кристалл хрусталя в форме призмы, размером не превосходивший ее палец. Кристалл находился в маленькой платиновой клетке и был скован позвякивающей платиновой цепочкой. Пэллес покрутила клетку в руках, и кристалл начал вращаться, отражая лунный свет.
– Не смей, – хрипло произнес король, пытаясь изобразить гнев. – Не накладывай на меня заклинаний, Пэллес. Никто не смеет колдовать надо мной!
Вдохнув всего один раз, Пэллес вошла в состояние мысленного зрения и заставила светиться заключенную в кристалле Силу; легчайшее прикосновение ее Оболочки активировало заклинание. Зайчики лунного света, отраженного кристаллом, в мысленном зрении, приобрели призрачную твердость, а потом рванулись на волю, заряженные Силой заклинания. Про себя Пэллес сравнила их с мечом, смазанным ядом. Сила прошила Оболочку короля, и сияющая сеть заклинания заволокла опасные желтые оттенки ауры, словно масло, налитое поверх волнующейся воды. Пэллес еще не успела вздохнуть, а цвета ярости и страха уже померкли, сменившись зеленым оттенком спокойствия и теплыми коричневыми тонами полного подчинения.
– Уверен? – легко спросила Пэллес, выходя из мысленного зрения. – Это совсем крошечное заклинание. Король глубоко вдохнул.
– Ладно, – произнес он. – Я тебе доверяю. Делай как знаешь.
«Я заслужила это», – вздрогнув, подумала Пэллес.
Забыть о том, что у нее не было альтернативы. Забыть, сколько жизней зависит от нее – и от него. Она забралась в сердце короля и стала самым лучшим его другом, ближе сестры, роднее матери. Заклинание было страшным даже для животных, а она применила его к человеку. Как она сумела сделать это столь внезапно? Женщина, которой она была всего несколько дней назад, никогда не решилась бы на такое. Она создала заклинание на случай крайней необходимости, безвыходной ситуации, где у нее не было бы выбора. Разве таково нынешнее положение вещей?
Она одернула себя; переживать о моральной деградации она станет, когда ее подопечные окажутся вне Анханы и в безопасности.
– Вставай, твое величество, – приказала она. – У нас дела.
Король поднялся и посмотрел на нее покорными, щенячьими глазами.
– Как скажешь, Пэллес.
2
Ядовито-желтый свет анханского солнца ударил в закрытые глаза Кейна, словно бомба, и заставил вскочить с кресла, едва он наконец уснул.
Первое казавшееся бесконечным мгновение Кейн боролся с сумбуром в голове, пытаясь понять, где он и что с ним произошло. Но вот его взгляд остановился на шестерых в форме Рыцарей двора, выстроившихся стеной между убийцей и его милостью герцогом, Ответственным за общественный порядок.
Тоа-Сителл стоял у окна, все еще придерживая только что отдернутую штору. Из окна лилось солнце, в его лучах танцевала пыль.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тоа-Сителл. Кейн поскреб спутанные волосы.
– Это как посмотреть. Кофе у вас есть?
– Боюсь, что нет.
– Тогда мне хреново,
Кейн искоса поглядел на герцога – тот отошел от окна и замер в луче света. Под глазами у него темнели синяки, да и сами глаза в красных прожилках заметно припухли.
– Ты тоже не красавец. Что, поздно лег спать?
– Это тебя не касается. Я здесь, чтобы отвести тебя к императору.
– А что, вчера было никак?
– Никак.
– С чего бы это? Тоа-Сителл развел руками.
– Ма'элКот пожелал видеть тебя этим утром. Кейн мотнул головой, с ожесточением скребя бороду. Сильные мира сего сплошь и рядом заставляют окружающих ждать – но такой порядок вещей вовсе не обязан ему нравиться. С самого момента пробуждения Кейн был чертовски зол.
– А эти ребята тебе зачем? – спросил он, махнув рукой в сторону охранников. – Я-то думал, у нас полное взаимопонимание.
Герцог скупо улыбнулся.
– Должен признаться, я не слишком доверяю твоей доброй воле. Думаю, последним такую ошибку совершил Крил.
Прошлым вечером Тоа-Сителл благоразумно запер Кейна в одной из комнат дворца, где его ожидало огромное блюдо, наполненное холодным мясом, хлебом и фруктами, вино и горячая ванна. Увидев это, Кейн горько усмехнулся и сказал:
– А ведь я только что убил человека за то, что он выдал меня тебе.