– Опустите оружие! – крикнул Кейн арбалетчикам. – Дайте им пройти.
Райте потащил Тоа-Сителла по галерее к сходням. Толпа заключенных расступалась перед ними. Чувствуя недобрые взгляды, патриарх сгорбился, будто тащил на плечах неподъемную тяжесть. Спотыкаясь, он приблизился к Кейну и остановился. Огриллон подался вперед – в глазах его горело безумное неистовство. Женщина смотрела так, словно происходящее ее лишь занимало, не более. Райте чувствовал, как по ноге стекает кровь и с левой руки на пол капает черное масло.
– Это Косалл? – невозмутимо поинтересовался Кейн.
Райте поднял меч. Огриллон напрягся.
– Да.
– Ты им пользовался.
Райте посмотрел на кровавое пятно на одежде.
– Не лучшим образом.
Кейн промолчал.
– Я пришел с просьбой, – тихо начал Райте.
Он хрипло откашлялся, затем глубоко вздохнул и продолжил уверенне:
– Я пришел, чтобы попросить тебя спасти мир.
Улыбка Кейн была тонкой и холодной, как лезвие меча.
– Каким образом?
– В твоей крови имеется противовирус.
Райте с трудом произнес это сложное незнакомое слово.
– Противовирус, который может излечить болезнь, принесенную Гарретом.
– В моей крови?
Кейн устроился поудобнее на своем тряпичном троне, и взгляд его стал отсутствующим.
– Да, – ответил Райте.
– В моей крови… – повторил Кейн медлительно, слегка недоуменно, словно эти слова подарили ему разгадку давней, тревожной тайны.
– Да, – повторил Райте. – Крохотная капля твоей крови может спасти одного человека. А тот, в свою очередь, тоже станет таким ходячим лекарством и сможет помочь другим…
– Я знаю, как это работает, – сказал Кейн.
Он справился с изумлением, и лицо его вновь стало непроницаемым.
– И чего же ты от меня хочешь?
Райте посмотрел ему в глаза, но не нашел там сочувствия. Тогда он покачал головой и подтянул к себе Тоа-Сителла.
– Каплю твоей крови, Кейн. Вот все, о чем я прошу. Только одну каплю. Ты можешь спасти ему жизнь.
Кейн поднял правую руку и уставился на ладонь, как на часть какого-то экзотического механизма абсолютно незнакомой конструкции, непонятно для чего предназначенного. Потом он сжал кулак, лизнул разбитые костяшки и снова разжал пальцы. Встретив взгляд Райте, он пожал плечами и раздраженно встряхнул рукой.
– А что мне это даст?
– Кейн, – терпеливо сказал Райте, – он патриарх. Он нужен Империи.
– Да плевал я на твоего патриарха.
Кейн подался вперед и облокотился на колено.
– В последний раз, когда я стоял настолько близко к этому пидору, он пырнул меня ножом. Плевал я на Империю. Да, если уж на то пошло, и на тебя плевал.
Райте знал, что не стоит тратить силы на споры и уговоры. Ведь, как-никак, он был лучшим в мире специалистом по кейноведению.
– А чего ты хочешь взамен?
Улыбка Кейна стала еще тоньше.
– Я понимаю, что нехорошо смеяться над поверженным врагом, – сказал он с мрачным удовольствием. – Но мне не терпится напомнить тебе твои же слова. Помнишь, ты сказал мне, что отныне ничто и никогда не будет таким, как я хочу.
Он оскалился.
– Черт, парень, у меня при мысли об этом в животе делается тепло и мягко, словно котенка проглотил. Даю тебе вторую попытку.
Он разжал другой кулак.
– Предлагай, не стесняйся.
– Твоя свобода, – ответил Райте и кивнул на лестницу, ведущую наверх, к свету.
Кейн сделал жест, означающий презрительный отказ.
– Моя свобода не зависит от тебя.
Райте пошатнулся. Углы Ямы словно подернулись дымкой; темнота превратилась в туннель, длинный-длинный, и единственным светлым пятном в конце его было лицо Кейна.
– Тогда все что угодно, – устало ответил он. – Даже моя жизнь.
– Твоя жизнь? Да оглянись же, дурень!
Пятеро или шестеро зэков целились в Райте из арбалетов.
– Твоя жизнь уже в моих руках. Просто я еще не придумал, как ею распорядиться.
– Так чего же ты хочешь, Кейн? – прищурившись, спросил Райте.
У него кружилась голова от потери крови и этого бесславного поражения.
– Чего ты хочешь? Скажи мне. Скажи, и если это будет в моей власти…
– Скажу, когда придумаю, – ответил Кейн и откинулся назад. – А пока расскажи-ка нам, что за хрень приключилась с вами наверху.
Райте с недоумением уставился на него. Он ничего не понимал. Все слова отдавались в темном туннеле его сознания бессмысленным эхом.
– Зачем ты явился сюда? – не унимался Кейн. – Где получил эти раны? Что случилось с твоим лицом? Ты выглядишь так, будто тебя сварили в масле. В какой жаркой схватке ты одолел патриарха и посадил его на поводок? И что за черная хрень у тебя на руке?
Райте поднял Косалл. Рыжее пламя висячих ламп заиграло на бегущих по клинку серебряных рунах. Райте взмахнул мечом и, опустив его вниз острием, призвал на помощь всю свою Силу, чтобы пробудить клинок. После чего с силой воткнул его каменную плиту и отступил, не отрывая глаз от мерно покачивающегося меча. Потом глянул на Кейна и протянул руку, словно предлагал ему взять Косалл.
– Я… – хрипло произнес он и натужно откашлялся. В темный бесконечный туннель устремился поток разноцветных танцующих искр, улетая все дальше, дальше во мрак.
– Я узнал, для чего эти руны, – вымолвил Райте, и потерял сознание.
В день, когда мертвец нарекся именем, имя его трубой созвало героев на битву. Друг за другом приходили они, поодиночке и вместе: безумная королева и мертвая богиня, верный слуга и чадо темного аггела, подлый рыцарь, драконица, дитя реки и бог в людском обличье.
Нарекся именем мертвец, и прозвание его сорвало покровы майи. Никто из героев не мог более отрицать своей природы – таково было испытание истин. Они сошлись в бою между мертвецом и богом праха и пепла.
Ибо вскрыта была могила мертвеца. Из кокона смертной плоти взлетела бабочка; из гроба восстал темный ангел с мечем пламенным.
Гадский меч…
Стальное распятие с замотанной в пропотелую замшу головой…
Вот так же он мерно покачивался в брызгах водопада на Кхриловом Седле. Туман собирался в капли, стекал по клинку, омывал ее незрячие очи…