Лейф стукнул кулаком по приборной доске.
— А теперь не чувствую!
— Не надо было вам напоминать, — промурлыкал Джим Крю. — Вы как ребенок — он знает до тех пор, пока невежественный взрослый не укажет ему, что ребенок ничего не может знать.
— Ну так куда нам ехать?
Крю указал. Лейф послушно повернул руль.
— За нами следят, — заметил африканец чуть погодя.
— Я ведь знал, что так получится, — пробурчал Лейф. Он глянул в зеркало заднего вида, но там была темнота. — Где они?
— За углом.
— Слушайте, — предупредил Лейф, — если нас поймают, я спасаю свою шкуру. Ты, дескать, под дулом пистолета заставил меня отправиться оперировать твою дочь.
— Мне не нравится, что вы обвините меня в насилии, но пусть так. — Джим Крю вздрогнул. — Пожалуй, лучше вам убить меня. Иначе правдодел раскроет вашу ложь.
— Хорошо, — согласился Лейф. — Но нас пока еще не поймали.
Он выжал газ до упора. Больше сорока километров в час его машина делать не могла; экипажи уззитов мчались вдвое быстрее.
— Они могли бы нас догнать, но предпочитают проследить за нами до цели, — заметил Лейф. — Было бы хорошо оставить машину и дойти пешком.
— Поставьте машину на автопилот, — предложил Крю. — Завернем за угол, выпрыгнем и скроемся в метро.
Машина обогнула небоскреб, и Лейф вдавил педаль тормоза в пол. Машина почти остановилась; Лейф торопливо установил курс и выскочил. Крю последовал за ним. Они забежали в вестибюль подземки и перевели дыхание.
— Надолго это их не задержит, — предупредил Лейф. — Скоро наши приятели вернутся, а прежде того — сообщат о нас херувимам у входа.
Джим Крю молча сбежал по пластмассовым, «под гранит», ступеням. Но вместо того чтобы двинуться направо, к платформе, он свернул в зал отдыха при станции.
Им пришлось Протискиваться сквозь толпу. Был час пик, парижане возвращались домой с работы, но в перенаселенном городе метро всегда было набито людьми.
Конечно, в толпе немало уззитов и иоахов, и те схватят преступников, стоит прозвучать приказу. Но Лейф распахнул плащ, и вид золотого ламеда действовал не хуже сирены — толпа расступалась, как по волшебству.
Следуя за своим проводником, Лейф искренне порадовался той скромности гаек, которую сам же безжалостно высмеивал. Наследники давно сгинувших парижан отвергли галльскую приземленность, заменив ее собственным жестким моральным кодексом. В общественной уборной стояли отдельные запирающиеся кабинки.
Иоах отвернулся, следуя некоему тайному сигналу, когда Лейф и Джим Крю входили в кабинку. Врач заметил, что на двери нацарапаны инициалы J. С, и поднял брови — в первый раз ему пришло в голову, что банту тоже могут пользоваться этим знаком. Вполне естественно — инициалы могли обозначать их Господа и Повелителя, но одновременно скрывать их присутствие, маскируя его под очередные происки легендарного Жака Кюза.
Банту использовали пограничников. А можно ли использовать их самих?
— Не захлопывайте, — предупредил Джим, заталкивая Лейфа в тесную кабинку. — Это лучший способ привлечь уззитов.
— Не считай меня идиотом.
Потянувшись, Джим нажал на один из квадратиков пластмассового псевдо-мрамора, составлявших стену.
— Левый верхний угол, семь вниз за семь смертных грехов, три направо за Святую Троицу, что их искупает, — пояснил Джим. — Сработает, только если быстро нажать семь раз подряд, три секунды подождать и нажать еще трижды.
Часть стены отошла внутрь и в сторону. Джим Крю зашел в образовавшуюся нишу и поманил Лейфа. Тот, невольно улыбнувшись, шагнул вслед за своим провожатым, и банту захлопнул дверь.
Вниз вела невидимая во тьме винтовая лестница. Лейф насчитал триста ступеней — вполне достаточно, чтобы спуститься ниже уровня нынешней подземки. Они приближались к древнему метро или даже довоенной канализации.
Внизу африканец остановил Лейфа, когда тот едва не врезался в невидимую дверь. Крю положил руку Лейфа на рычаг.
— Потяните направо и немного вниз, — прошептал он.
— Спасибо. Но мы ведь не станем возвращаться той же дорогой?
— Нет. Но лучше запомните — вдруг придется идти здесь еще раз.
— Вы слишком легко раскрываете секреты.
— Мы доверяем вам.
«Интересно, — подумал Лейф, — этот парень когда-нибудь использует единственное число первого лица? У него словно отсутствует собственное "я"».
За дверью, кажется, находился длинный, просторный туннель — шепот и звук шагов возвращались, усиленные и искаженные эхом.
— Нельзя ли зажечь свет? — спросил Лейф. Джима Крю это явно удивило.
— Что? А, конечно, если вам так удобнее. Но поверьте, опасности споткнуться нет — мы эти места знаем.
Почему-то Лейфу стало стыдно. Рука его покинула карман плаща, так и не вытащив медицинский фонарик. И все же ему хотелось глянуть на легендарные катакомбы Парижа.
Они остановились на краю бетонного уступа. Крю слез сам, помог спуститься Лейфу. Прежде чем идти дальше, врач остановился, пощупал пол.
— Тут когда-то лежали рельсы, — проговорил он.
— Да. В свое время это был верхний ярус метрополитена. Годы шли, город рос, верхний ярус стал нижним, а потом Париж разбомбили, и туннели закупорил поток расплавленного камня. Сверху вырос новый Париж. Но пойдем — путь еще долог, а Анади все дальше уходит от своих отцов и матерей, и сила истекает из наших рук все быстрее.
— Очень мило, если бы вы объяснили, о чем речь.
— Мы... Ш-ш-ш!..
Джим остановился так неожиданно, что Лейф столкнулся с ним и тут же от испуга выхватил пистолет и фонарик. Банту схватил его за плечо, нащупал сжимаемое в руке оружие.
— Оставьте! — приказал он шепотом.
Из темноты донесся шепот — чуть слышный, почти неразличимый, но Лейф готов был поклясться, что дыхание говорящего опалило ему щеку.
— Джим Крю... Лейф Баркер...
По спине у доктора побежали мурашки. Он поднял фонарик на уровень лица, но прежде, чем он нажал на выключатель, чьи-то жесткие пальцы выхватили металлическую трубочку из его руки.
— Твою мать, Крю! — взвыл он, позабыв об осторожности. — Отдай немедленно!
— Да простит тебя Господь, — прошептал банту в ответ. — Это сделал не я.
— Надо же, как интересно! — яростно прошипел Лейф. — Что за спектакль ты тут устроил?! Это был голос Аллы Даннто!
— Которой? — осведомился Крю.
— Что значит — которой? Я говорил только со...
Когда Лейф осознал вопрос в полной мере, слова застряли у него в глотке.
— Ладно, — прошептал он хрипло, — колись. Что за чудеса? Джим Крю прижался к доктору; африканца трясло так, что дрожь передавалась и Лейфу. Его рука потянулась в темноте и прочертила на лбу Лейфа две пересекающиеся линии.