— Вот затем и отрывают нас от важных дел в Париже, — штатский горделиво вскинул голову. — Полета мысли в вас нету, в военщине! Без идейного руководства вы так и будете по старинке скрипеть. Да, сие представляется невозможным, не спорю. Но ныне — великая эпоха, время невозможных свершений! Разве возможно было стереть Бастилию, сей монумент тиранства, с лица земли? Разве возможным казалось срубить голову Людовику Капету? Для освобожденного народа возможно все! Вот, здесь у меня расписан подробный порядок мер. Должно быть две команды — лесорубы и пожарные. Леса должно делить на шахматные клетки, каковые будут разделены просеками. Огонь надобно пускать, выжигая клетку за клеткой, отступая с сожженной на целую, двигаясь к воде, на коей уже ждут суда. Здесь ведь повсюду рано либо поздно упрешься в большую воду, так что идти обратно по пепелищам не понадобится. Первый этап — выжечь леса, второй — поля и сады с жилищами. Третий — вывести из употребления колодцы. Часть скота угнать во Францию, часть забить на провиант для военных-ликвидантов. Все продумано до мелочей! Так что экспедиция на острова — только начало преображения Бретани, самое начало.
Нелли давно уж не ощущала водяного холода, но тем не менее услыхала сквозь шум ливня, как Анри де Ларошжаклен скрипнул зубами.
— А уж ученые мужи пускай ломают головы, чем посыпать здешние нивы, чтоб побольше лет ничего не взросло, — довершил тот, кого сотоварищ назвал Брасье.
— Только тогда уж не видать нам в Париже здешнего сливочного масла, — хмуро ответил безымянный покуда лейтенант. — Того, что зовется «луговым». Что пользы станет Франции в столь огромной пустыне?
— Пользы не будет, да не будет и вреда, а сие главное, — возразил Брасье. — Горбатого могила исправит. Нечего и тщиться переделать этих богожоров. Нужды нет, истребить в них Христа можно только с ними вместе! Живая Бретань всегда останется ножом, направленным в спину республике и революции. Позже мы проложим по этой пустыне дороги, прямые, к удобным морским портам. В портах мы разместим надежные гарнизоны, которые станут грозить англичанам. А лет через тридцать-пятьдесят, когда земля начнет оживать, мы поселим здесь земледельцев-граждан. Думается мне, Неподкупный согласится с моей логикой, я вить все изложил в самых подробностях.
— Тебе видней, — лейтенант поднялся. — Пойду, что ль, посты проверю.
— Так вить не в твоей обязанности, — голос штатского прозвучал холодно. — С чего такое раденье, а, лейтенант? Или скучно со мной время коротать?
— Дождь, — невыразительным голосом ответил офицер. — С бездельников станется развернуть свои скатки да накинуть на головы. А сие мешает обозревать.
— Вот оно что, — Брасье зевнул вновь, во весь рот. — Ты не будешь в обиде, коли я вздремну полчаса на твоей раскладной койке? Не хочу ворочаться под ливнем.
— На здоровье, — офицер накинул плащ.
— Вот оно и ладно. Как воротишься, так и подымешь меня. Надобно уж будет мне отправлять бумагу, — с этими словами он пропал из видимости, верно уселся на что-то низкое.
Ларошжаклен повернулся к Ан Анку. Шуаны обменялись долгим, очень долгим взглядом, а затем Анри шепнул несколько слов по-бретонски. Отчего-то у Нелли возникло странное чувство, будто глазами было меж ними сказано много больше, чем словами.
— Ни шагу дальше, Элен, — Ларошжаклен сорвал с ветви дерева забытую под дождем конскую попону, и, с нею в руке, двинулся огибать палатку. Ан Анку также пошел вокруг палатки, только с другой стороны.
Памятуя о воинской дисциплине, Нелли осталась таки за шатром, но не утерпела и выглянула вослед Ларошжаклену: за ним было ближе тянуться.
Анри шел следом за синим офицером, почти не таясь в шуме неистовствующей стихии. Сперва он двигался шагах в шести от врага, затем подступился ближе, вовсе близко. Теперь он шел уже в затылок, отдалясь лишь на расстояние, удобное, чтобы поднять руку. Нелли подумала было, что он размахнется сейчас и оглушит синего сзади, но Ларошжаклен поступил иначе. Он по-прежнему нес мокрую попону, но теперь перехватил ее в обеи руки, а затем, размахнувшись, накинул сверху на синего тяжелый кусок мокрой ткани — словно ребенок, прихлопывающий сачком бабочку.
Невнятный вскрик не пролетел под дождем и пяти шагов. Пользуясь мгновенной слепотою врага, Ларошжаклен пнул его с силою под колени. Офицер упал в лужу, разбрызгав ее во все стороны. Шуан уж сидел на нем верхом, увязывая лежачего его же собственным трехцветным кушаком.
— Так и знал, что сгодится, — в руке подошедшего с другой стороны Ан Анку покачивалось путлище.
— У тебя дело слажено? — Ларошжаклен затянул последний узел кушака.
— Да, — шуан нагнулся и стянул ремнем ноги отчаянно брыкающегося синего, но не донизу, а отчего-то только до колен.
— Тогда нам делать больше тут вроде как нечего, — Анри де Ларошжаклен рывком поднял вдруг лежащего и водрузил на его же собственные ноги.
— Выходит, что так, — Ан Анку вытащил свой нож из ножен и приставил к через ткань к горлу синего, слегка нажал. — А теперь слушай, мерзавец. Волочь тебя на себе нету у нас времени. Пойдешь на своих двоих. Коли взбрыкнешь, коли подумаешь взбрыкнуть или еще замычать, ты мертвец. Хотя мычать я тебе так и так не советую. Все одно не услышит никто, зарежу я тебя без всякого для твоих толку. Уразумел?
Трудно было понять, что уразумел человек с мокрым кочаном на плечах. Впрочем, брыкаться он перестал-таки. Ан Анку ухватил его за шиворот и толкнул в спину, указывая, куда шагать.
Дождь грозил излиться, и шуаны, без того торопившиеся покинуть неприятельскую территорию, прибавили шагу.
— Стало быть, выпивку ставлю я, — Ан Анку все толкал синего впереди себя, туго стянув в кулак ткань под его затылком. — Удачлив ты, принц.
— Не во всем, — Анри оборотил к Елене лицо, и ей показалось на мгновенье, что оно залито не дождем, но слезами. — Элен, Вы можете идти еще быстрей, хотя бы немного?
Нето, чтоб Нелли вправду могла, но опять же что поделаешь. Одно хорошо, быстрый шаг хоть малость согревал.
Еще немного, и ливень вправду иссяк. Впрочем, синие теперь могли выползать из своих укрытий сколько их душеньке угодно: перед шуанами уже плескал темной водою защитительный ров замка Керуэз.
— Мокрей мы, сдается, уже не будем, — превесело улыбнулся Анри де Ларошжаклен. — Одною досадой меньше. Обидно было б только утопить теперь добычу, когда мы почти на месте. Вода-то поднялась вершка на два!
— Не сдохнет, — Ан Анку прыгнул вместе с пленником в воду.
— Каковы, между тем, отношения Ваши с водною стихией, Элен? Коли Вы не умеете плавать, я посажу Вас на плечо и пройду по дну.
— А тут довольно мелко? — удивилась Нелли.
— Ну, несколько-то жалких шагов мне не непременно надобно дышать.
— Я плаваю, Анри. — Нелли силилась угадать по шуму и плеску, удается ли Ан Анку переправиться вместе со своим бременем.