Один из охранников приоткрыл дверь и сказал кому-то за ней:
– К Святой пришли люди с Глебом. Доложи, – сказав это, он снова закрыл дверь и сухо бросил пришедшим: – Ожидайте.
Глеб не знал, сколько им придется ждать. Но в любом случае он не думал, что мать, услышав о его прибытии, тут же бросится к нему вприпрыжку и кинется на шею. Тем удивительней стало то, что двери вдруг распахнулись и к нему с радостным визгом метнулась хрупкая девичья фигурка, одетая в черное длинное платье и с черным же платком на голове. Все произошло настолько быстро, что мутант не успел разглядеть лица – отметил лишь эти две детали: черное платье и черный платок. Мелькнула поначалу мысль, что это и есть Святая, но слишком уж хрупкой, почти невесомой показалась фигурка, и этот визг – слишком несерьезный, слишком по-девичьи тонкий для солидной предводительницы храмовников, к тому же, как ни крути, для женщины в довольно солидном возрасте.
– Глеб! Глебушка! Живой!!! – бросилась ему девчонка на шею. Повисла, едва касаясь пола носочками до блеска начищенных ботинок, прижалась к широкой груди лицом, зарыдала.
Мутант остолбенел. Ошалело посмотрел на охранников, но те лишь невозмутимо закрыли двери. Перевел взгляд на своих спутников – те выглядели ошарашенными не меньше его самого, Семен лишь недоуменно развел руками.
– Живой, живой, – всхлипывая, продолжала причитать девушка.
Что-то в этом голосе показалось Глебу знакомым. Так ведь кто его знает, с кем здесь сводила его судьба раньше. Наверное, это какая-то подруга его детства, дочка одного из приближенных храмовников, с которой ему дозволялось играть. Мутант нерешительно коснулся плеча незнакомки ладонью. Кашлянул, смущенно просипел:
– Вы кто?…
Девушка разжала руки, обвивавшие его шею и полностью опустилась ногами на пол. Ростом она оказалась всего лишь по грудь Глебу. Большие, полные слез серые глаза уставились на него снизу, светясь непритворной радостью. Что-то в этих глазах тоже показалось мутанту знакомым. Очень и очень знакомым. И совсем из недавнего прошлого, как ему показалось, а вовсе не из забытого детства.
– Вы кто? – повторил он более уверенно.
– Не узнаешь?…
Девчонка быстрым движением сдернула с головы платок. Очень короткие светлые волосы… И эти большие серые глаза… Что-то настолько знакомое, что просто берет оторопь!.. Но… чего-то тут не хватает для полного узнавания… Чего же? Чего?… Глеб мысленно закрыл темной вуалью лицо девушки ниже глаз. Сделал это – и в недоумении отпрянул: на него смотрел… Сашок!.. Но это… Этого просто не может быть!!! Мутант так же мысленно «нарисовал» на лице девчонки коросты, «растрепал» ее короткие волосы…
– Сашок… – выдохнул Глеб.
– Узнал… – зашмыгала носом девчонка. – Только я теперь не Сашок, а Сашка.
Сашок… то есть, Сашка… но как? почему Сашка?! снова подскочила к мутанту, обняла, насколько хватило длины ручонок, за талию, прижалась лицом…
– Ты же… это… – забормотал одуревший до звона в ушах Глеб, – …ты же не хотел… не хотела, чтобы я тебя… это… я же обещал…
– Так это ж не ты меня, это я тебя обнимаю, – подняла счастливое, мокрое лицо Сашка. – И теперь-то можно!
– Почему?… Почему теперь можно?…
– Чудила ты, Глеб! – звонко рассмеялась девчонка. – Не почему теперь можно, а почему раньше было нельзя? Не доходит?
Мутант растерянно помотал головой.
– А почему ты… – начал он, но тут снова раскрылись двери, один из охранников наклонился к проему, послушал кого-то, выпрямился и сказал:
– Проходите.
Семен повернулся к Артему с Игорем:
– А вы погуляйте пока. Вам туда незачем.
Парни с видимым облегчением на лицах тут же отправились «гулять», а Семен, Глеб и клещом вцепившаяся в него Сашка прошли в распахнутые двери.
Мутант ожидал, что за этими дверями их сразу будет ожидать Святая. Впрочем, говоря откровенно, он теперь уже и сам не знал, чего ему следует ожидать. Оказавшийся Сашкой Сашок своим неожиданным появлением совершенно выбил его из колеи, свернул набекрень и без того скособоченные мозги. Он даже подумал, мысленно хохотнув: «Сейчас для закрепления эффекта нужно, чтобы мама оказалась папой – и тогда меня можно смело изолировать от общества под присмотром стрессоустойчивых и физически сильных мужчин. Думаю, трех будет достаточно. Если меня предварительно хорошенько связать».
Но за дверями стояли еще два храмовника, правда, уже без оружия – во всяком случае, его не было видно. А за ними был коридор – широкий и длинный, украшенный лепниной и золотыми панелями. По паркетному полу расстилалась зеленая с красными узорными бордюрами ковровая дорожка. Она вела к следующим двойным дверям – практически точной копии предыдущих. Возле них, разумеется, также по стойке «смирно» стояла пара вышколенных охранников.
Однако до этих дверей Глеб и его провожатые дойти не успели – их створки раскрылись, и в коридор вышла статная, высокая женщина. Несмотря на аскетичный, такой же, как и у Сашки, наряд – длинное черное платье и черный платок, – мутант ее сразу узнал. Это была девушка из «отцовского воспоминания», женщина с фотографии Деда Мороза, это была его мать! Мария Александровна Кудрявцева. Машечка. Святая… Она почти не изменилась, годы лишь сделали строже ее лицо – глаза остались все теми же синими, разве что отливали теперь не озерной синью, а синевой закаленного металла.
Святая улыбнулась Глебу – скорее, дежурно, чем радостно, а потом сухо бросила Семену:
– Вы больше не нужны, спасибо.
Семен, склонив голову, молча ретировался. После этого мать подошла к сыну и наконец-то его обняла. Но вовсе не так, как сделала это Сашка, а, опять же, по дежурному, без особых эмоций.
– Здравствуй, – сказала она, отстранившись. – Как ты? Знаю, досталось тебе.
– Здравствуй, – ответил Глеб. – Досталось, да. Но я в порядке.
– Ты такой оборванный и грязный, – поморщилась Святая. – Сейчас я распоряжусь, чтобы тебе выдали новую одежду. А Сашенька проводит тебя и покажет, где можно помыться. Потом поговорите – я думаю, вам есть, что сказать друг другу. Мне же сейчас нужно провести несколько встреч, отдать кучу распоряжений в свете последних событий. Так что с тобой мы основательно обо всем побеседуем после ужина. Ты не против?
Глеб не был против. Он и сам был бы не прочь привести себя в порядок, а уж поговорить с Сашкой – тем более. С матерью тоже, но она права: это нужно делать основательно и желательно наедине. Конечно, некая холодность матери при встрече с ним, хоть он подспудно и был к этому готов, несколько расстроила мутанта, но он вспомнил, что для нее прошло всего несколько дней с тех пор, как она его видела, так что соскучиться попросту не успела бы. В итоге он растянул губы в вымученной улыбке и сказал:
– Конечно, не против. Спасибо.
– Тогда я вас покидаю, – пошевелила пальчиками поднятой руки Святая и уже повернулась к дверям, когда Глеб бросил ей в спину: